contemplator (![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
contemplator) wrote2016-07-02 11:05 am
contemplator) wrote2016-07-02 11:05 am
Юлиус Эвола. О мистериях Митры.
Оригинал взят у ![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
philologist в Юлиус Эвола. О мистериях Митры.
Перевод с англ. А. Шмакова
Э.Ренан однажды заметил: «Если бы Христианство стало жертвой какого-то опасного «заболевания», мир стал бы митраизированным». Т.е., он принял бы религию Митры. Согласно разделяемому многими учёными мнению, Митраизм являлся наиболее сильной и заманчивой альтернативой, с которой Христианство когда-либо сталкивалось. Митраизм появился в Риме в первой половине первого века до н.э. и достиг своего апогея примерно в третьем веке н.э. К тому времени эта религия распространилась по всей Империи, где её ряды пополнялись преимущественно за счёт легионеров – бывших сельских жителей.
Карта распространения митраизма на территории Римской империи. Чёрные точки - митреумы, обнаруженные археологами.
Митраизм был близок их мужественному и воинственному духу, и такие императоры, как Адриан, Коммод и Аврелиан были посвящены в мистерии этого культа.
В конце второго века н.э., Митраизм был официально признан в качестве религии Империи, а Митра – её патроном и покровителем. Также, культ Митры вобрал в себя культ Бога-Солнца Гелиоса, почитавшегося в качестве суверенной и непобедимой божественной мощи. 25 декабря, день зимнего солнцестояния (die natalis Solis invicti Mithra), отмечался как один из важнейших праздников, посвящённых Митре. В своей субверсии, христиане адоптировали этот праздник, превратив его в Рождество. Считается, что Константин колебался между Христианством и Митраизмом, а Юлиан известен как выдающийся посвящённый в митраистские мистерии. Он использовал Митраизм, равно как неоплатоническую метафизику и традицию мистерий, в своей смелой и благородной попытке восстановить римские языческие культы в противостоянии с быстро распространяющейся христианской верой.
У нас имеются некоторые оговорки на предмет того, что античный мир мог бы быть не христианизирован, а «митраизирован». Для успешного противостояния Христианству, Митраизм должен был бы понизить свою собственную планку. Даже сохранив чистоту, Митраизм вряд ли бы получил столь же сильную поддержку народных масс, что и религия Иисуса, отличавшаяся сентиментальной доктриной спасения, открытой для всех жаждущих. Митраизм являлся ветвью древнего персидского Маздеизма. Именно из Маздеизма в Митраизме позаимствован его центральный мотив борьбы сил света/добра с силами тьмы/зла. Митраизм мог иметь религиозно-экзотерическую форму, но его ядром оставались мистерии, а именно – инициация в подлинном смысле слова. Данное разделение между религией и инициацией, позже ставшее особо выделяемым, само по себе служило для Митраизма ограничивающим фактором, хотя и делало его более законченной формой Традиции.
Здесь мы хотели бы остановиться на митраистских мистериях и осветить их характер на основании свидетельств античных авторов, а также изображений на разного рода памятниках античности в ареале центров распространения митраистских культов и мистерий. Помимо подобных свидетельств, собранных Францем Кюмоном в его исследованиях, мы коснёмся также «Митраистского ритуала Большого магического папируса» (по-гречески “Apathanatismos”), сейчас хранящегося в Париже. Этот текст, с переводом и комментариями, доступен в первом томе «Введения в магию».
Мы считаем важным анализ и поиск скрытого смысла мифа о Митре, начиная с разнообразных эпизодов, отражённых на античных статуях и барельефах, зачастую – выполненных с высоким мастерством. Необходимо помнить, что такого рода мифы являлись драматизацией тех самых испытаний, пройти которые предстояло инициируемому в мистерии. Драма являлась повторением подвигов божества, с которым и предстояло отождествить себя инициируемому.
Согласно мифу, Митра был рождён или произведён из камня, лежащего у «реки» (theos ek petras, petrogenos Mithra), как манифестация уранического света; это чудесное рождение было замечено только «стражами», скрывавшимися на вершинах близлежащих гор. Что касается «стражей», то встречается наименование их «Невидимыми Мастерами», относящееся к тем примордиальным существам, кто, согласно Гесиоду, никогда не умирали, но продолжают жить в последующие века, а потому могут называться «Теми, кто пробудился».
«Воды» и «камень»» могут относиться к дуализму потока становления и доминирующего над ним принципа. «Камень», «скала» появляются в многих традициях, неся различные смыслы. Существует сильное искушение провести аналогию между рождением Митры и одним из эпизодов Артуровского эпоса, где говорится о мече, закреплённом в камне, плывущем по воде. Выйдя из камня, Митра держит в одной руке меч, а в другой – факел, что символизирует силу (меч) и сияющее могущество (факел).
Камень может также пониматься как символ внутренней силы и самообладания, что относится к необходимым для инициируемого качествам. Эти качества необходимы для его возрождения.
Согласно тому, что до нас донесли древние, в особенности – Нонн Грамматик, неофиты мистерий Митры подвергались таким испытаниям, как прохождение через огонь и воду, демонстрация своего безразличия к холоду, голоду и жажде.
Вполне возможно, что эти качества относятся к символизму «рождающего камня», являющемуся одной из предпосылок инициатического возрождения. Так или иначе, упомянутые качества были востребованы в ходе дальнейшего сюжета мифа о Митре, т.к. Митре надлежало выстоять против сокрушительного ветра, пронзавшего и хлеставшего его обнажённое тело. Затем Митра направился ко древу, укрыл себя его листьями и вкусил его плодов. Касаясь инициатического значения древа, мы можем соотнести его с тем древом, которого жаждал Адам, чтобы стать «одним из нас» (божеством); в Книге Бытия, однако, доступ ко древу запрещён ветхозаветным Иеговой.
Данная интерпретация может быть подкреплена последующим эпизодом, в котором описывается противоборство Митры и Солнца – пылающего Эона. Действие заканчивается миром между ними. После того, Митра становится носителем суверенного могущетсва Солнца. Это могущество соответствует «хварно», или Славе, древнемаздейской (персидской) традиции. Слава изображалась в образе сверхестественного огня, поглощающего небесные божества – огня, порой нисходившего на царей, даруя им свет, посвящение и победу. Считалось, что онтологический статус царя, на которого низошла «слава», превосходит статус всех других людей, делая его бессмертным, каковым он и считался среди своих подданных. Будучи отождествлённым с Солнцем, всегда торжествующим над тьмой, Митра стал защитником и верховным божеством Римской империи.
О достоинстве Митры говорится также в центральном эпизоде мифа, эпизоде заклания быка. Митра следит за быком и выжидает. Как только бык показывается из пещеры, Митра седлает его и скачет верхом, держась за рога. Бык убыстряет бег, увлекая Митру в безумную скачку. Митра остаётся верхом на быке, не позволяя себя сбросить, до тех пор, пока бык не вернётся в свою пещеру, где Митра и закалывает его своим мечом [1].
Данное действие отражает борьбу со стихийной, инфернальной жизненной силой и ее трансформацию тем, кто взял её под контроль и кто в итоге её преодолеет. Сочащаяся из быка кровь превращается в «колосья пшеницы». Касаясь земли, капли крови производят «растительность». Вместе с тем, важно не дать нечистым животным (часто также изображаемым в мифе) испить крови. Это также несёт эзотерическую нагрузку: если инициируемый, или герой, «нечист», то всё ещё остающиеся в нём элементы низшей природы будут усилены за счёт высвободившейся энергии, что не только прервёт процесс трансфигурации, но и приведёт к тому, что конечный результат окажется разрушительным и опасным (о подобной угрозе говорится также в алхимическом герметизме, хотя и другими способами). Согласно другой версии, кровь быка преображается в вино. Под этим могут иметься ввиду некоторые вызываемые магической интоксикацией эффекты.
Данный эпизод мифа приобрёл настолько большую значимость, что стал в инициатических церемониях особым ритуалом: крещением кровью. Mitrei, т.е. места для проведения мистерий, строились таким образом, что состояли из верхнего и нижнего помещений, сооружённых, как правило, в форме подземных туннелей. Проходящий предварительные испытания неофит находился в нижнем туннеле; обнажённый, он окроплялся кровью закланного иерофантом быка, капавшей с верхнего помещения. Другие подобные испытания также должны быть связаны с крещением кровью, эквивалентом христианского крещения.
В той мере, в какой речь идёт о митраистских мистериях, необходимо упомянуть указанный выше ритуал, “apothanatismos”. В данной ритуале можно обнаружить элементы Митраизма, смешанные с элементами, заимствованными из гностицизма и иных магических традиций. Dieterich, первым опубликовавший перевод данного текста (1903), назвал его «литургией». Это не совсем точная характеристика, т.к. данный ритуал не представляет собой некой церемонии с исполнением гимнов или вещей подобного рода, но скорее – набор указаний, магических формул и инвокаций, наряду с соответсвующими им ощущениями. Похоже, этот ритуал предполагал наличие предварительной инициации, т.к. в ходе инвокаций об участниках говорится как об очищенных в ходе «сакрального обряда» и владеющих «могучей силой сил» и «незыблемой Правой Рукой». Теперь можно начинать движение к «бессмертному рождению», ускользнуть из объятий Судьбы, властной над низшими мирами, и созерцать богов и Эона, «Господина пламенных нимбов». Ритуал касается открытия дверей, за которыми скрыты Семеро, сначала созерцаемые в своём женском аспекте, а затем – в мужском, как «Повелители небесного Полюса». Теургическое действие влечёт по ту сторону Семерых, пока, в сверкании молний и вспышках ослепительного света, не появится фигура самого Солнца-Митры, кого мист должен научиться видеть. Затем, по команде, следует дать клятву отныне не расставаться с Митрой, тем самым – трансформироваться в Него (чтобы приобрести его сущность), вплоть до того, чтобы «умереть, интегрировавшись в палингенезис и достигнув в интеграции реализации».
Ритуал характеризуется ещё рядом деталей, которых мы здесь не будем касаться. Мы отсылаем читателя к самому тексту, переведённому, как было сказано, с греческого, и прокомментированного. Здесь мы добавим лишь, что в Митраизме было известно о путешествии через семь планетарных сфер, на этот раз – в обратном порядке, ибо в митраистских мистериях происходит не нисходящее движение души, в котором она попадает в сети «сфер необходимости» (иными словами, подвергается последовательному обуславливанию, пока не достигнет условий человеческого существования), но – в восходящем, ведущем за пределы сфер, через процесс «очищения» от материальных элементов, пока не будет достигнут Конечный Принцип, или Безусловное.
На инициатических уровнях институцианализированного митраизма также встречается число СЕМЬ. Это следующие уровни, в восходящем порядке: Ворон (Corax); Сокрытый (Cryphies); Воин (Miles); Лев (Leo); Перс (Perses); Вестник Солнца (Heliodromos); и Отец (Pater). Согласно распространённой интерпретации, требовалось предварительное «умерщвление» низшей природы. (Чем устанавливается соответствие герметико-алхимическому символизму Ворона, зачастую ассоциирующемуся с фазой «нигредо», или «Работы в Чёрном»). Пройдя этот уровень, мисту открывается оккультное существование (второй уровень). На третьем уровне, он становится воином легиона инициированных митраистов, воспринимаемых как militia в соответствии с воинственным духом этой традиции. Следующий уровень означал укрепление такого качества, в то время как уровень «Перса» указывал на связь с истоками Митраизма, т.е. древнеперсидского культа Света. Согласно Тертулиану, на уровне miles инициируемому предлагались меч и корона. Тот должен был взять меч, но отвергнуть корону со словами «Моя корона – это Митра».
На уровне Вестника Солнца (шестом) инициируемый отражает те же качества, что и Митра в пору его противоборства с Гелиосом. Наконец, уровень Pater соответствует лицу, инициирующему других, а также предводителя митраистского сообщества (pater sacrorum, pater partum).
Т.о., если бы Митраизм одолел Христианство и успешно сохранил своё внутренне ядро, результатом было бы сохранение, для последующей истории Запада, регулярной инициатической Традиции, сформированной такого рода ядром. Что касается внешнего, религиозного аспекта, то Митра наделялся титулом soter (Спаситель, Тот, кто даёт Жизнь). Имеет смысл рассмотреть превращение «непобедимого Бога» (Invictus Mithra) в солнечного патрона Римской империи; Митра считался подателем маздейского «хварно», дарующего победу, благодаря конвергенции с древнеримской традицией почитания Fortuna Regia (латинский перевод выражения tuke basileos), нашедшего выражения в культе Победы в среде римских сенаторов.
Митраизм, судя по всему, представлял собой культурную, сакральную и инициатическую систему, которая по сути своей не могла не быть уничтожена процессом инволюции, затронувшим Западный мир. Такая инволюция шаг за шагом отгородила Запад от категорий славы и сиятельной мощи, пока, в итоге, реальный контакт со сверхъестественным не был прерван совсем. Воистину, то было потерей: хотя инициация и сохранилось, она не была более центральным стержнем системы, но лишь подводным течением, выходящим периодически на поверхность вне связи с восторжествовавшим Христианством.
--------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
[1] Такую версию я,ltraditionalist, читаю впервые. В других источниках я читал, что Митра долго преследовал быка и буквально "загнал" его, а потом ещё тащил его на себе в свою пещеру.
http://www.fatuma.net/text/evola18r.htm
philologist в Юлиус Эвола. О мистериях Митры.Перевод с англ. А. Шмакова
Э.Ренан однажды заметил: «Если бы Христианство стало жертвой какого-то опасного «заболевания», мир стал бы митраизированным». Т.е., он принял бы религию Митры. Согласно разделяемому многими учёными мнению, Митраизм являлся наиболее сильной и заманчивой альтернативой, с которой Христианство когда-либо сталкивалось. Митраизм появился в Риме в первой половине первого века до н.э. и достиг своего апогея примерно в третьем веке н.э. К тому времени эта религия распространилась по всей Империи, где её ряды пополнялись преимущественно за счёт легионеров – бывших сельских жителей.
Карта распространения митраизма на территории Римской империи. Чёрные точки - митреумы, обнаруженные археологами.
Митраизм был близок их мужественному и воинственному духу, и такие императоры, как Адриан, Коммод и Аврелиан были посвящены в мистерии этого культа.
В конце второго века н.э., Митраизм был официально признан в качестве религии Империи, а Митра – её патроном и покровителем. Также, культ Митры вобрал в себя культ Бога-Солнца Гелиоса, почитавшегося в качестве суверенной и непобедимой божественной мощи. 25 декабря, день зимнего солнцестояния (die natalis Solis invicti Mithra), отмечался как один из важнейших праздников, посвящённых Митре. В своей субверсии, христиане адоптировали этот праздник, превратив его в Рождество. Считается, что Константин колебался между Христианством и Митраизмом, а Юлиан известен как выдающийся посвящённый в митраистские мистерии. Он использовал Митраизм, равно как неоплатоническую метафизику и традицию мистерий, в своей смелой и благородной попытке восстановить римские языческие культы в противостоянии с быстро распространяющейся христианской верой.
У нас имеются некоторые оговорки на предмет того, что античный мир мог бы быть не христианизирован, а «митраизирован». Для успешного противостояния Христианству, Митраизм должен был бы понизить свою собственную планку. Даже сохранив чистоту, Митраизм вряд ли бы получил столь же сильную поддержку народных масс, что и религия Иисуса, отличавшаяся сентиментальной доктриной спасения, открытой для всех жаждущих. Митраизм являлся ветвью древнего персидского Маздеизма. Именно из Маздеизма в Митраизме позаимствован его центральный мотив борьбы сил света/добра с силами тьмы/зла. Митраизм мог иметь религиозно-экзотерическую форму, но его ядром оставались мистерии, а именно – инициация в подлинном смысле слова. Данное разделение между религией и инициацией, позже ставшее особо выделяемым, само по себе служило для Митраизма ограничивающим фактором, хотя и делало его более законченной формой Традиции.
Здесь мы хотели бы остановиться на митраистских мистериях и осветить их характер на основании свидетельств античных авторов, а также изображений на разного рода памятниках античности в ареале центров распространения митраистских культов и мистерий. Помимо подобных свидетельств, собранных Францем Кюмоном в его исследованиях, мы коснёмся также «Митраистского ритуала Большого магического папируса» (по-гречески “Apathanatismos”), сейчас хранящегося в Париже. Этот текст, с переводом и комментариями, доступен в первом томе «Введения в магию».
Мы считаем важным анализ и поиск скрытого смысла мифа о Митре, начиная с разнообразных эпизодов, отражённых на античных статуях и барельефах, зачастую – выполненных с высоким мастерством. Необходимо помнить, что такого рода мифы являлись драматизацией тех самых испытаний, пройти которые предстояло инициируемому в мистерии. Драма являлась повторением подвигов божества, с которым и предстояло отождествить себя инициируемому.
Согласно мифу, Митра был рождён или произведён из камня, лежащего у «реки» (theos ek petras, petrogenos Mithra), как манифестация уранического света; это чудесное рождение было замечено только «стражами», скрывавшимися на вершинах близлежащих гор. Что касается «стражей», то встречается наименование их «Невидимыми Мастерами», относящееся к тем примордиальным существам, кто, согласно Гесиоду, никогда не умирали, но продолжают жить в последующие века, а потому могут называться «Теми, кто пробудился».
«Воды» и «камень»» могут относиться к дуализму потока становления и доминирующего над ним принципа. «Камень», «скала» появляются в многих традициях, неся различные смыслы. Существует сильное искушение провести аналогию между рождением Митры и одним из эпизодов Артуровского эпоса, где говорится о мече, закреплённом в камне, плывущем по воде. Выйдя из камня, Митра держит в одной руке меч, а в другой – факел, что символизирует силу (меч) и сияющее могущество (факел).
Камень может также пониматься как символ внутренней силы и самообладания, что относится к необходимым для инициируемого качествам. Эти качества необходимы для его возрождения.
Согласно тому, что до нас донесли древние, в особенности – Нонн Грамматик, неофиты мистерий Митры подвергались таким испытаниям, как прохождение через огонь и воду, демонстрация своего безразличия к холоду, голоду и жажде.
Вполне возможно, что эти качества относятся к символизму «рождающего камня», являющемуся одной из предпосылок инициатического возрождения. Так или иначе, упомянутые качества были востребованы в ходе дальнейшего сюжета мифа о Митре, т.к. Митре надлежало выстоять против сокрушительного ветра, пронзавшего и хлеставшего его обнажённое тело. Затем Митра направился ко древу, укрыл себя его листьями и вкусил его плодов. Касаясь инициатического значения древа, мы можем соотнести его с тем древом, которого жаждал Адам, чтобы стать «одним из нас» (божеством); в Книге Бытия, однако, доступ ко древу запрещён ветхозаветным Иеговой.
Данная интерпретация может быть подкреплена последующим эпизодом, в котором описывается противоборство Митры и Солнца – пылающего Эона. Действие заканчивается миром между ними. После того, Митра становится носителем суверенного могущетсва Солнца. Это могущество соответствует «хварно», или Славе, древнемаздейской (персидской) традиции. Слава изображалась в образе сверхестественного огня, поглощающего небесные божества – огня, порой нисходившего на царей, даруя им свет, посвящение и победу. Считалось, что онтологический статус царя, на которого низошла «слава», превосходит статус всех других людей, делая его бессмертным, каковым он и считался среди своих подданных. Будучи отождествлённым с Солнцем, всегда торжествующим над тьмой, Митра стал защитником и верховным божеством Римской империи.
О достоинстве Митры говорится также в центральном эпизоде мифа, эпизоде заклания быка. Митра следит за быком и выжидает. Как только бык показывается из пещеры, Митра седлает его и скачет верхом, держась за рога. Бык убыстряет бег, увлекая Митру в безумную скачку. Митра остаётся верхом на быке, не позволяя себя сбросить, до тех пор, пока бык не вернётся в свою пещеру, где Митра и закалывает его своим мечом [1].
Данное действие отражает борьбу со стихийной, инфернальной жизненной силой и ее трансформацию тем, кто взял её под контроль и кто в итоге её преодолеет. Сочащаяся из быка кровь превращается в «колосья пшеницы». Касаясь земли, капли крови производят «растительность». Вместе с тем, важно не дать нечистым животным (часто также изображаемым в мифе) испить крови. Это также несёт эзотерическую нагрузку: если инициируемый, или герой, «нечист», то всё ещё остающиеся в нём элементы низшей природы будут усилены за счёт высвободившейся энергии, что не только прервёт процесс трансфигурации, но и приведёт к тому, что конечный результат окажется разрушительным и опасным (о подобной угрозе говорится также в алхимическом герметизме, хотя и другими способами). Согласно другой версии, кровь быка преображается в вино. Под этим могут иметься ввиду некоторые вызываемые магической интоксикацией эффекты.
Данный эпизод мифа приобрёл настолько большую значимость, что стал в инициатических церемониях особым ритуалом: крещением кровью. Mitrei, т.е. места для проведения мистерий, строились таким образом, что состояли из верхнего и нижнего помещений, сооружённых, как правило, в форме подземных туннелей. Проходящий предварительные испытания неофит находился в нижнем туннеле; обнажённый, он окроплялся кровью закланного иерофантом быка, капавшей с верхнего помещения. Другие подобные испытания также должны быть связаны с крещением кровью, эквивалентом христианского крещения.
В той мере, в какой речь идёт о митраистских мистериях, необходимо упомянуть указанный выше ритуал, “apothanatismos”. В данной ритуале можно обнаружить элементы Митраизма, смешанные с элементами, заимствованными из гностицизма и иных магических традиций. Dieterich, первым опубликовавший перевод данного текста (1903), назвал его «литургией». Это не совсем точная характеристика, т.к. данный ритуал не представляет собой некой церемонии с исполнением гимнов или вещей подобного рода, но скорее – набор указаний, магических формул и инвокаций, наряду с соответсвующими им ощущениями. Похоже, этот ритуал предполагал наличие предварительной инициации, т.к. в ходе инвокаций об участниках говорится как об очищенных в ходе «сакрального обряда» и владеющих «могучей силой сил» и «незыблемой Правой Рукой». Теперь можно начинать движение к «бессмертному рождению», ускользнуть из объятий Судьбы, властной над низшими мирами, и созерцать богов и Эона, «Господина пламенных нимбов». Ритуал касается открытия дверей, за которыми скрыты Семеро, сначала созерцаемые в своём женском аспекте, а затем – в мужском, как «Повелители небесного Полюса». Теургическое действие влечёт по ту сторону Семерых, пока, в сверкании молний и вспышках ослепительного света, не появится фигура самого Солнца-Митры, кого мист должен научиться видеть. Затем, по команде, следует дать клятву отныне не расставаться с Митрой, тем самым – трансформироваться в Него (чтобы приобрести его сущность), вплоть до того, чтобы «умереть, интегрировавшись в палингенезис и достигнув в интеграции реализации».
Ритуал характеризуется ещё рядом деталей, которых мы здесь не будем касаться. Мы отсылаем читателя к самому тексту, переведённому, как было сказано, с греческого, и прокомментированного. Здесь мы добавим лишь, что в Митраизме было известно о путешествии через семь планетарных сфер, на этот раз – в обратном порядке, ибо в митраистских мистериях происходит не нисходящее движение души, в котором она попадает в сети «сфер необходимости» (иными словами, подвергается последовательному обуславливанию, пока не достигнет условий человеческого существования), но – в восходящем, ведущем за пределы сфер, через процесс «очищения» от материальных элементов, пока не будет достигнут Конечный Принцип, или Безусловное.
На инициатических уровнях институцианализированного митраизма также встречается число СЕМЬ. Это следующие уровни, в восходящем порядке: Ворон (Corax); Сокрытый (Cryphies); Воин (Miles); Лев (Leo); Перс (Perses); Вестник Солнца (Heliodromos); и Отец (Pater). Согласно распространённой интерпретации, требовалось предварительное «умерщвление» низшей природы. (Чем устанавливается соответствие герметико-алхимическому символизму Ворона, зачастую ассоциирующемуся с фазой «нигредо», или «Работы в Чёрном»). Пройдя этот уровень, мисту открывается оккультное существование (второй уровень). На третьем уровне, он становится воином легиона инициированных митраистов, воспринимаемых как militia в соответствии с воинственным духом этой традиции. Следующий уровень означал укрепление такого качества, в то время как уровень «Перса» указывал на связь с истоками Митраизма, т.е. древнеперсидского культа Света. Согласно Тертулиану, на уровне miles инициируемому предлагались меч и корона. Тот должен был взять меч, но отвергнуть корону со словами «Моя корона – это Митра».
На уровне Вестника Солнца (шестом) инициируемый отражает те же качества, что и Митра в пору его противоборства с Гелиосом. Наконец, уровень Pater соответствует лицу, инициирующему других, а также предводителя митраистского сообщества (pater sacrorum, pater partum).
Т.о., если бы Митраизм одолел Христианство и успешно сохранил своё внутренне ядро, результатом было бы сохранение, для последующей истории Запада, регулярной инициатической Традиции, сформированной такого рода ядром. Что касается внешнего, религиозного аспекта, то Митра наделялся титулом soter (Спаситель, Тот, кто даёт Жизнь). Имеет смысл рассмотреть превращение «непобедимого Бога» (Invictus Mithra) в солнечного патрона Римской империи; Митра считался подателем маздейского «хварно», дарующего победу, благодаря конвергенции с древнеримской традицией почитания Fortuna Regia (латинский перевод выражения tuke basileos), нашедшего выражения в культе Победы в среде римских сенаторов.
Митраизм, судя по всему, представлял собой культурную, сакральную и инициатическую систему, которая по сути своей не могла не быть уничтожена процессом инволюции, затронувшим Западный мир. Такая инволюция шаг за шагом отгородила Запад от категорий славы и сиятельной мощи, пока, в итоге, реальный контакт со сверхъестественным не был прерван совсем. Воистину, то было потерей: хотя инициация и сохранилось, она не была более центральным стержнем системы, но лишь подводным течением, выходящим периодически на поверхность вне связи с восторжествовавшим Христианством.
--------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
[1] Такую версию я,
ltraditionalist, читаю впервые. В других источниках я читал, что Митра долго преследовал быка и буквально "загнал" его, а потом ещё тащил его на себе в свою пещеру.http://www.fatuma.net/text/evola18r.htm
no subject
Поход Аврелиана против Пальмиры.
Первый этап: взятие Антиохии и Эмесы.
С приближением римских войск пальмирцы очистили Малую Азию почти без боя. Только каппадокийский город Тиана попытался оказать сопротивление, но был взят благодаря измене некоего Геракламмона, предавшего свою родину из страха быть убитым вместе со всеми.
« Аврелиан Август- Маллию Хилону. Я позволил убить того, от кого я, как бы в виде благодеяния, получил Тиану. Я не мог чувствовать расположения к предателю и охотно примирился с тем, что воины убили его. Ведь тот, кто не пощадил своей родины, не мог бы сохранить верность и по отношению ко мне. В сущности, из всех, кто был осажден, пал он один. Не могу отрицать того, что он был богатым человеком, но его состояние я отдал его детям, чтобы никто не мог обвинить меня в том, что я допустил убийство богатого человека ради его денег».
Фулавий Вописк Сиракузянин. Божественный Аврелиан. XXII- XXIII.
Первое крупное столкновение произошло к северу от Антиохии. Легкая иллирийская конница разбила тяжелую кавалерию сирийцев, закованную в железо по персидскому образцу и утомленную зноем. Началась эвакуация Антиохии. Решительная битва разыгралась под стенами Эмесы. Римская конница дрогнула, но положение было спасено пехотой. После этого Аврелиан занял Эмесу.
Фулавий Вописк Сиракузянин в «Божественный Аврелиан» так пишет:
« Он направился в храм Гелиогабала под предлогом выполнения обетов от имени всех. Там он нашел тот образ божества, который, как он видел, покровительствовал ему на войне. Поэтому он и здесь заложил храмы, сделав необыкновенные приношения, и в Риме соорудил храм Солнца, который был освящен с великой торжественностью »
ТАК РИМ ОКОНЧАТЕЛЬНО СТАЛ КАРФАГЕНОМ
В середине 19-го века целая плеяда французский интеллектуалов ( имевшая отношение к той оккультной ложе, которая изваяла и воздвигла в гаване НьюЙорка крупнейшую на данный момент статую Митры.), носилась с идей, что их ядреный век стал бы еще ядреней, если бы в духовных борениях эпохи солдатских императоров победил не Христос, а Митра.
Со времен Ренана научное знание о древней иранской да и римской религии продвинулаось достаточно далеко. «солнцепоклонничество" Аврелиана синкритический культ имеющий отношение к иранскому мистицизму- но это не классический Митраизм, а то, что в научной литературе называют Зурванизмом.. я поясню
no subject
Собственно, Рим стал Карфагеном даже несколько ранее. Аврелиан и нашел в храме Ваала из Эмесы “образ божества, который, как он видел, покровительствовал ему на войне”, потому, что Juppiter Dolichenus (Юпитер Долихийский) сирийский бог Ваал из Долихии в Коммагене, отождествленный с Юпитером еще во времена уничтожения Иерусалима при императоре Веспасиане (в 66- 70 гг. по Р.Х.), являлся официальным богом-покровителем римской армии.
Освальд Шпенглер, определивший античное мирочувствование, как, имеющие дело исключительно с чувственно-явленными отдельными телами, идеальным типом которых является античная статуя “во всей своей роскошной телесности, сплошная структура и выразительная плоскость, лишенная какой-либо нетелесной подоплеки, без остатка исчерпывающая для античного взгляда то, что называется действительностью”, о интересующем нас периоде пишет следующее:
“В первых поколениях императорской эпохи античный политеизм растворяется в магическом монотеизме, и притом так, что во многих случаях внешнекультовая или мифическая форма не претерпевает каких-либо изменений... Имена продолжали сохраняться, но под ними скрывались другие numina...
Все «позднеантичные» культы - Исиды и Кибелы, Митры, Солнца, Сераписа- не связаны больше с локализованными, пластически ощущаемыми существами...
Все эти божества все больше и больше воспринимались как один и тот же numеn, только при этом каждый приверженец отдельного культа был убежден в том, что знает его в истинном его лике. В этом смысле и говорили о «миллионоименной Исиде». Прежде имена служили обозначением такого же количества телесно и пространственно локализованных богов, теперь они суть титул одного, подразумеваемого каждым почитателем... Этот магический монотеизм обнаруживается во всех религиозных творениях, наводняющих Империю с Востока,- в александрийской Исиде, в предпочитаемом Аврелианом боге Солнца, в пользовавшемся покровительством Диоклетиана Митре, чей персидский лик подвергся полной трансформации в Сирии, в чтимой Септимием Севером Баалат Карфагенской (Танит, Dea caelestis- пуническое лунное божество, реципированное римлянами при Септимии Севере и отождествленное с Юноной-Дианой-Церерой ), которые в совокупности уже не увеличивают на античный манер число конкретных богов, но, напротив, вбирают их в себя способом, все более и более исключающим возможность их наглядного изображения. Это алхимия, занявшая место статики... Когда Каракалла в 217 году упразднил сакрально-правовое различие между римскими и чужими божествами, вследствие чего Исида фактически оказывалась первым охватывающим все древнейшие женские numina божеством Рима и, следовательно, опаснейшим врагом христианства, навлекшим на себя смертельную ненависть отцов церкви, Рим стал некой частью Востока, своего рода религиозной провинцией Сирии. В это время нескончаемые Баалы Долихи, Петры, Пальмиры, Эмесы начинают сливаться в монотеизм Солнечного бога…
no subject
no subject
Бог Солнца императора Аврелиана- это тот самый Солнечный Ваал, культ которого притащил с собой в Рим проклятый сенатом и народом бесноватый Авит Элагобал.
До сих пор в исторической науке еще бытует досадное недоразумение по которому, бывает, в представлении уважаемого историка (Л.Н.Гумилева, например) непротиворечиво соединяются культ тиранического людоеда Солнечного Ваала из Эмесы, и солдатского Митры римских легионов- бога верности клятве. Безусловно, Аврелиан, мастеря угодный себе новый культ, пытался соединить “бога тирании” и “бога верности присяге”. Неполучилось, однако. Его, как и всех не погибших в бою солдатских императоров, убили свои собственные митраисты. Римские легионеры не были безгрешными святыми. Они грешили и не каялись, потому что покаяние не предусматривалось.
В их сердце росла темная масса греха, а в уме тяжелая фрустрация. Их вера понимала завет человека с Богом, как воинский союз, как нерушимое братство соединяющие экипаж одной тачанки. В котором Бог правит колесницей, а человек с копьем верности и щитом целомудрия возносится на небо, и результат его восхождения зависит лишь от его безупречности. Но безупречность хромала на обе ноги. Они сами выбирали себе вождей, сами приносили им клятву верности и сами же убивали их в приступе массового психоза или сознательной алчности, про которую они в принципе знали, что это дурное чувство, раз оно заставляет их идти на предательство- совершать смертный грех митраиста.
Так что же это за религия такая МИТРАИЗМ ?
Еще Никита Сергеевич Хрущов однажды тонко заметил, что джазы разные бывают. Бывают: бла-бла по ресторанам, пока эстеблешмент закусывает; а бывают такие, как Поль Робсон.
no subject
no subject
no subject
Вы задавались вопросом, какую религию исповедывали жены легионеров до принятия ими христианства?
no subject
ТРАНСФИГУРАЦИЯ
"Они говорят, что существует разрыв между Душой и Телом. Но знай - реальный разрыв между физическим и энергетическим телами. Безупречный воин, если хочет выстоять в битве с Быком-Людоедом должен добиться их единства. Узнай же первую примету- небо и все. что вокруг потемнеет, как в сумерках и ты услышиш стук и треск. Это колеса колесницы."
"Чем больше молодой джедай превращался в Императора, тем глубже поглощала его темная сторона Силы
no subject
понимаете, "то что вокруг" "митраистских инициаций" представляет огромный научный интерес.
В местах стоянок римских легионов, в основном на Дунае и Рейне, но так же в Британии и Африке, археологами обнаружено несколько десятков подземных святилищ, называемых митрениумы. В каждом из них находились каменные барельефы изображающие одну и ту же сцену, получившую название тавроктании (жертвоприношение быка). Мы видим юношу «прекрасного как Аполлон» в традиционной одежде ирано- германской этнической общности: в свободного покроя штанах, называемых тогда брюками, рубахе, коротком плаще-каракалле и своеобразной фракийской шапке. В руках у него акинак- скифский меч по размерам чуть более кавказского кинжала. Герой убивает быка. В этом деле ему помогают змея, собака, скорпион и птица, язвящие и кусающие окруженного ими быка, что делает всю сцену совсем не похожей на «жертвоприношение». Из латинских надписей, обнаруженных в святилищах следует, что герой этот бог и зовут его Митрас.
Сцена тавроктании является камнем преткновения для историков религий, ибо никому не известен иранский миф, в котором Митра имел бы какое-нибудь отношение к убийству быка, нет на востоке и соответствующих изображений. ( Зато есть иранский каменный барельеф IV-го века по Р.Х., на котором Митра, его легко узнать по остро-лучевому венцу на голове, изображен стоящим в центре лотоса, что указывает на своеобразное направление движения центрально-арийской мысли, подрубленное на корню духовной революцией ислама.) При этом, в авестийском мифе о созидании мира исказитель порядка Ариман убивает быка, из крови и туловища которого возникает жизнь на земле. На тучной почве маздаизма произросло позднее учение пророка Мани, оказавшее огромное воздействие на еретические движения средневековой Европы, но обсуждение опасной космогонии «Авесты» сейчас не входит в нашу задачу. Европейский ученый Франц Кюмон, более века тому назад, одним из первых попытавшийся разобраться в парадоксальном облике эллинистического Митраса, высказал нелепое предположение, что должен существовать другой вариант авестийского мифа о творении (свидетельства чего, однако, до сих пор не обнаружены) в котором быка убивает не «злой» Ариман, а «добрый» Митра. Мы же хотим обратить внимание на то, что современный езид д-р Пир Мамос Осман в своей, доступной для широкого ознакомления работе, «Езиды до шейха Ады», сопоставляя семь обязательств и семь праздников установленных Ахура Маздой и семь современных праздников езидов, а так же приводя ряд других убедительных свидетельств происхождения этой древней и почтенной религии из лона авестийской традиции, пишет буквально следующие: « Почитание Тельца, Змеи и Скорпиона езиды позаимствовали скорее из митраизма, а не зораастризма. В «Авеста» змея и скорпион описаны как вредные существа, уничтожение которых- благо...»
no subject
no subject
Сами же езиды считают, что они поклоняются Единому Богу.
В этом парадоксе стоит разобраться.
Современный езид д-р Пир Мамос Осман в своей, доступной для широкого ознакомления работе, «Езиды до шейха Ады», сопоставляя семь обязательств и семь праздников установленных Ахура Маздой и семь современных праздников езидов, а так же приводя ряд других убедительных свидетельств происхождения этой древней и почтенной религии из лона авестийской традиции, пишет буквально следующие: « Почитание Тельца, Змеи и Скорпиона езиды позаимствовали скорее из митраизма, а не зораастризма. В «Авеста» змея и скорпион описаны как вредные существа, уничтожение которых- благо...»
В дохристианской Армении был в широчайшей степени распространен митраизм. При этом надо учитывать, что Великая Армения в те времена занимала огромные пространства Малой Азии, в том числе и почти всю территорию современного Курдистана.
На особое распространение митраизма в дохристианской Армении указывают следующие факты:
Во-первых, известный почитатель Митры император римский Нерон получил свое посвящение (надо предполагать- только второй степени) от вассального царя Армении и по совместительству главного жреца тамошнего официального культа, очередного Тиридата. ( Второй, убив своего сводного брата, бежал в Рим еще в 32 году до н.э. С тех пор его потомков римляне регулярно сажали на армянский трон, а персы пытались перевербовать в своих сатрапов). От этого же Тиридата Нерон получил и знаменитую золотую корону Митры, чей вид ныне известен и ребенку благодаря головному убору т.н. “Статуи Свободы”.
Во-вторых, специфическая жестокость мучений и огромное количество христианских мучеников в римском военном городке Севастия Армянская.
Церковь издревле особенно чтит память св. 40 воинов-мучеников Севастийских пострадавших в гонение Лициния в 320г. За непреклонное исповедание веры они были мучимы, а затем осуждены пробыть ночь в озере, покрывшемся льдом, при северном пронзительном ветре. Поставленный на страже легионер, вдохновленный их мужеством, исповедовал себя христианином и присоединился к подвигу. Но помимо них Православной Церковью причислено к лику святых еще две группы воинов, три епископа и большое количество отдельных граждан, как мирских, так и клириков, принявших мученичество во время всех предыдущих больших гонений и в перерывах между оными
no subject
Сами же езиды считают, что они поклоняются Единому Богу.
В этом парадоксе стоит разобраться.
---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Да не только каких-то езидов, но и всех людей мира можно, ничтоже сумняшеся, причислить к дьяволопоклонникам, если учитывать, что князь мира сего - дьявол, и "весь мир во зле лежит" (1 Ин.5:19).
no subject
По сторонам основного рельефа, изображающего как всегда сцену “тавроктании”, расположены два ряда маленьких картинок, изображающих людей, стоящих в снегу и воде, распластанных на пыточной скамье, опаляемых огнем... На первый взгляд композиция кощунственным образом напоминает один из типов христианских икон, на которых помимо основного образа святого изображаются так же отдельные эпизоды его жития; но данный барельеф не имеет никакого отношения к христианству. На нем изображены т.н. «кары» - инициатические испытания, которые должен был пройти митраист при переходе на высшие ступени посвящения. Митраизм не был религией для всего человечества (женщины к культу вообще не допускались), это был воинский инициатический союз закрытый для посторонних. Жестокие испытания воли адепта являются характерной необходимостью во всех мужских инициатических союзах, будь то у индейцев Северной Америки, будь то в Полинезии или Евразии. И мы можем представить себе командира гарнизона в Севастии- покрытого шрамами и забуревшего митраиста, прошедшего огонь, лед и медные трубы, который говорит: “Ну, раз вы такие крутые, так покажите...”
И в этом страшном лагерном бодании “победил Галилеянин”. Это произошло в тот момент, когда надежный митраист, поставленный у озера на страже следить за тем, что бы христиане не жульничали, отбросил щит и меч и, войдя в ледяную воду, присоединился к их подвигу. Он понял, что его посвящение будет выше всех семи степеней, пройденных их полковым командиром.
что же касается жен легионеров и вопроса о том какую религию они исповедывали некоторые догадки можно высказать из следующих данных :
no subject
no subject
no subject
На барельефах в храме Солнца императора Аврелиана изображена символическая фигура, представляющая собой геркулесистое человеческое тело с головой злого льва, снабженное крыльями, плотно обвитое змеем и покрытое, как лагерный авторитет татуировками, изображениями скорпионов, весов и другой, по-видимому, астрологической символикой. Тело в знаках зодиака изображает собой космос. Этот бог един с “божественным” Аврелианом. Он сам себе и солнце и луна, не в страшной песне, а на яву... В некоторых современных публикациях принято именовать эту фигуру именем Айон, позаимствованным из путанных гностических космогоний, куда он попал из персидского мистицизма, где носил имя Зурвана, воплощавшего собой само судьбоносное время, управлявшее ходом мировой борьбы Добра со Злом, которые для правителей размаха Аврелиана заключаются в их правой и левой руках соответственно.
no subject
no subject
Рассуждая о пользе для здоровья пребывания на свежем воздухе, Лициний не лукавил; он действительно был «мужицкий император», с рожденья не любивший города и горожан, в годы своего правления жестоко третировавший всех богатых, знатных и образованных, но зато проявлявший постоянную действенную заботу о благополучии деревни.. так вот. эти 700 дев уже были христианками арианского толка, но кем по вероисповеданию были их матери?
они были ИЗИДИСТКИ. я общался с Изидами. известна высокая роль женщины в их обществе. так вот одна дама мне сообщила. что "хвост павлина"- точнее его реверберические глазки- это "миллионноокая Изида". т.е "ангил ПавлиН и т.д это все так, но в древности подругому называлось. да. "митризм" эллинистический сложный синкритический культ и он связан с современным изидизмом. википедия не совсем права.. ну подумайте, что это за "семь птиц на высоких постаментах"- это все очень древне и все еще к Египту восходит. сам изидиз, есно. это современная религия трансформировавшая под воздействием ислама
no subject
no subject
«Римский народ,- писал Аврелиан в письме, подлинный текст которого дошел до нас,- с презрением говорит о войне, которую я веду против женщины. Этим людям неизвестны ни характер, ни сила Зенобии. Каждый участок стен оснащен двумя или тремя баллистами, и ее боевые машины мечут искусственный огонь...»
Уставший от тягот войны, Аврелиан послал Зенобии такое письмо:
«Аврелиан, император Римского государства, отвоевавший Восток, Зенобии и всем тем, кто воюет сообща с ней.
Вы должны были сами сделать то, чего я требую от вас теперь в моем письме. Я повелеваю вам сдаться и обещаю сохранить неприкосновенной вашу жизнь, причем ты, Зенобия, будешь жить вместе со своими близкими там, куда я помещу тебя согласно решению блистательного сената. Драгоценные камни, золото, серебро, шелк, коней, верблюдов вы должны передать в римское государственное казначейство. Пальмирцам будут оставлены их права».
А она ему в ответ:
« Зенобия, царица Востока, Аврелиану Августу.
Никто, кроме тебя, до сих пор не просил в письме того, чего требуешь ты. На войне все решает доблесть. Ты предлагаешь мне сдаться, как будто не знаешь, что царица Клеопатра предпочла умереть, но не жить в безразлично каком почете. Персы не отказываются прислать мне на помощь войска, и мы уже ждем их; за нас стоят сарацины, за нас- армяне, а твое войско, Аврелиан, победили сирийские разбойники. Что же? Если соберутся все вооруженные силы, которые мы ждем со всех сторон, тебе придется отказаться от той надменности, с какой ты ты повелеваешь мне сдаться, как будто ты в полной мере победитель».
Это письмо, продиктованное самой Зенобией, Никомах, как он показал потом на допросе, перевел с сирийского языка на греческий; ведь и вышепреведенное письмо Аврелиана было написано по-гречески.
Получив это письмо Аврелиан весьма разгневался. Так пишет в своей книге “Божественный Аврелиан” Фулавий Вописк Сиракузянин.
no subject
----------------------------------------------------------------------------
Я интересуюсь матриархатом, а не "женской тематикой". Это две разные вещи.
no subject
................
да потому чта Юлиус Эволла это - "Оседлать тигра". и он типичное "магическое мышление". сам придумал, сам рассказал сам и верит. и все абсолютно искренне
no subject