Пророчество Достоевского

"... Появились какие-то новые трихины, существа микроскопические, вселявшиеся в тела людей. Но эти существа были дУхи, одарённые умом и волей. Люди, принявшие их в себя, становились тотчас же бесноватыми и сумасшедшими. Но никогда, никогда люди не считали себя так умными и непоколебимыми в истине, как считали заражённые. Никогда не считали непоколебимее своих приговоров, своих научных выводов, своих нравственных убеждений и верований. <...> Все были в тревоге и не понимали друг друга, всякий думал, что в нём в одном и заключается истина, и мучился, глядя на других, бил себя в грудь, плакал и ломал себе руки. Не знали, кого и как судить, не могли согласиться, что считать злом, что добром. Не знали, кого обвинять, кого оправдывать. Люди убивали друг друга в какой-то бессмысленной злобе. Собирались друг на друга целыми армиями, но армии, уже в походе, вдруг начинали сами терзать себя, ряды расстраивались, воины бросались друг на друга, кололись и резались, кусали и ели друг друга. <...> Оставили самые обыкновенные ремёсла, потому что всякий предлагал свои мысли, свои поправки, и не могли согласиться; остановилось земледелие. Кое-где люди сбегались в кучи, соглашались вместе на что-нибудь, клялись не расставаться, - но тотчас же начинали что-нибудь совершенно другое, чем сейчас же сами предлагали, начинали обвинять друг друга, дрались и резались. Начались пожары, начался голод. Спастись во всём мире могли только несколько человек, это были чистые и избранные, предназначенные начать новый род людей и новую жизнь, обновить и очистить землю, но никто и нигде не видал этих людей, никто не слыхал их слова и голоса <...> (Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч. - Л., 1973, с. 419-420).

Удивительно! Только недавно в заметке Причины всемирного потопа я написал: "И как во время потопа спасся один только праведный Ной со своим семейством, так, возможно, и в грядущем Апокалипсисе спасутся какие-нибудь праведные староверы, живущие где-нибудь в сибирской глухомани. И от них, как от "святого остатка", вновь размножится род человеческий. Ибо, как сказано в Евангелии, "кроткие наследуют землю" (Мф. 5:5). А сегодня прочитал у Достоевского как бы подтверждение этой мысли: "Спастись во всём мире могли только несколько человек, это были чистые и избранные, предназначенные начать новый род людей и новую жизнь, обновить и очистить землю, но никто и нигде не видал этих людей, никто не слыхал их слова и голоса".

Впрочем, если подумать, то нет тут ничего удивительного: мы оба с Фёдором Михайловичем выросли в лоне православной, библейской культуры и мыслим во многом похожими категориями. В библейской же историософии - от Потопа до Апокалипсиса - многократно повторяется мысль о "святом остатке". Таковым "святым остатком" оказался Ной со своим семейством, Авраам с семейством, Лот с семейством, Иаков и "колено Израилево", Церковь Иисуса Христа, святые отшельники и пустынники в Церкви, праведные староверы, живущие где-нибудь в сибирской глухомани, и, наконец, несколько чистых и избранных Достоевского, предназначенных начать новый род людей и новую жизнь...

Интересно, что Библия как бы вовсе не замечает многомиллионных народных толп; для жизни духа они значат не больше чем полчища саранчи. Где-то далеко, на самой периферии, находятся Рим и Иерусалим, там мельтешат суетливые людишки, а самое главное событие мировой истории - Рождество Спасителя - происходит в какой-то заброшенной пещерке, куда пастухи загоняли на ночь скотину. Ранее никому не известные пастухи становятся апостолами, то есть в духовном отношении они оказываются намного выше императора Августа. И, с позиции апостолов, все эти римские легионы, куда-то марширующие и где-то сражающиеся, очень напоминают армии Достоевского: такая же бестолковщина и бессмысленность. Спрашивается, за что воевали наши предки в гражданскую войну? За советскую власть? И где же теперь эта власть? Так за что же они убивали и резали друг друга? Кроме как заражением бесами-"трихинами" их поступки никак не объяснить. То же самое происходит и ныне. Пройдёт каких-нибудь пол-века, и люди не смогут объяснить, за что они убивали друг друга в Украине. "Люди убивали друг друга в какой-то бессмысленной злобе". Прямо по Достоевскому. Видимо, так будет продолжаться до скончанния мира. Люди иной раз сидят за столом, вместе выпивают, а потом тут же, за столом, начинают драться, резаться и доходит до смертоубийства. И затем, оказавшсь в тюрьме, объясняют свой поступок: "Пять минут горячки - пять лет охлаждения". Погорячился, в голове "заклинило"... А зачем сербский националист убил австрийского эрц-герцога Франца-Фердинанда? Какой в этом смысл? Какая польза от этого убийства самому Гавриле, Сербии, миру? Тоже погорячился, "заклинило". Но результатом того, что у одного дурака "заклинило" в голове, явились две мировые войны (вторая мировая война стала прямым следствием первой, реваншем Германии за проигрыш и унизительный, "похабный" Версальский мир). Значит, и обе мировые войны также бессмысленны. И вот уже понятно пророчество Достоевского: "Собирались друг на друга целыми армиями, но армии, уже в походе, вдруг начинали сами терзать себя, ряды расстраивались, воины бросались друг на друга, кололись и резались, кусали и ели друг друга."     

Как сохранить здоровье без лекарств

Очень важно для здоровья сохранять добрые отношения с людьми, не вынашивать злобных замыслов и не "срываться" по пустякам. В народе говорят: "Как аукнется, так и откликнется". Вибрации зла и ненависти разрушают изнутри организм; отсюда - язва, рак и другие внутренние болезни, преследующие людей озлобленных, много лет подряд носящих в своей груди смертельную ненависть. Также убийственным образом действуют на человека совершённые им преступления. В романе Достоевского "Преступление и наказание" студент Раскольников, убивший старушку-процентщицу, превращается в больного человека. Люди часто "убиваются" после того, как согрешат, "казнят" себя ещё прежде приговора суда. И это "самоубийство" очень пагубно отражается на здоровье.

По возможности надо избегать общения с конфликтными людьми. Как говорится, "от дураков - подальше". "Свяжешься с дураком, и сам дураком будешь". Долгое общение с дураками также сильно вредит здоровью. Двоюродная сестра как-то раз обратилась ко мне с просьбой, чтоб я нашёл ей какого-нибудь знахаря или экстрасенса. Вся больная и разбитая; постоянно ходит к врачам и принимает всякие пилюльки, но ничего не помогает. Я говорю ей: "Светлана, ты просто живёшь в нездоровой атмосфере. Тебе или надо мужа-алкаша прогнать, или самой уйти от него. Тут же у вас ругань, мат-перемат с утра до вечера, а иной раз и всю ночь до утра. Тут любой здоровый человек заболеет, окажись он на твоём месте".

Ну а если встреча с дураками всё же неизбежна? Тогда нужно постараться разминуться как можно скорее. Тут пригодится даже совет Иисуса Христа о том, чтобы подставить правую щёку, если тебя ударили по левой. Да пусть ударит, лишь бы "отвязался" поскорее! У меня есть дела поважнее, чем встревать в "разборки" со всякими дураками. Если на всех обращать внимание и отвечать по всякому пустяку, то так и вся жизнь уйдёт на свары и ссоры. Дьявол того и хочет. Здесь нам пример подаёт ап. Павел. В одном из своих писем он пишет, что для иудеев он был как иудей, для язычников - как языник (1 Кор. 9,20). Это не говорит о том, что Павел был лицемером; просто он не желал вступать в бестолковые и пустопорожние споры. Известно ведь, что один дурак может задать больше вопросов, чем смогут ответить сто мудрецов.

Св. Франциск и Бедность

24 февраля 1209 года, в праздник св. Матфея, в маленькую часовню городка Ассизи в Италии пришёл монах-доминиканец и началось богослужение. Был в тот день в часовне и Франциск. Когда монах повернулся к нему, чтобы прочесть слова Иисуса Христа, Франциск почувствовал, что его охватило глубокое смятение. Он уже не видел священника: это был распятый Христос с алтаря св. Дамиана, Который говорил ему: "Идите же и проповедуйте, что приблизилось Царство Небесное. Больных исцеляйте, прокажённых очищайте, мёртвых воскрешайте, бесов изгоняйте, - даром получили, даром и давайте. Не берите с собой ни золота, ни серебра, ни меди в поясы свои, ни сумы в дорогу, ни двух одежд, ни обуви, ни посоха. Ибо трудящийся достоин пропитания". Эти слова раздались в нём как откровение.

- Вот чего я хочу! - вскричал он, почти выбегая из храма после службы. - Вот чего я искал! С нынешнего дня я буду стараться изо всех сил исполнять эти слова на деле.

С этого момента Франциск всё время куда-то стремился. При всей его мягкости стремительность его нередко граничила с нетерпением. Из-за этой спешки так и кажется, что он всю жизнь бежал, всю жизнь спасался в самом прямом, не богословском смысле слова.



( Read more... )