Русская и советская эмиграция.
May. 3rd, 2013 12:47 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
contemplatorУ Дмитрия Галковского прочитал интересное сравнение русских и "совковых" эмигрантов.
После революции 1917 года из многострадальной России хлынул поток беженцев. Это была элита нации. Людей было настолько много и их уровень был так высок, что в 20-30-е годы Россия в культурном отношении на 80% существовала в эмиграции. И пафос эмигрантов первой волны заключался в сохранении, а по возможности и приумножении русского культурного наследия. Это вполне удалось – в той степени, в какой это вообще было возможно.
Но других примеров такому явлению в мировой истории нет. Например, аристократическая эмиграция из революционной Франции по своему уровню (да и по количественным показателям) даже близко не стоит с русской диаспорой начала века 20-х. А дальше и сравнивать смешно (антифашистская эмиграция из Третьего Рейха и т.д.)
Поэтому в русской культурной традиции 20-го века закрепилось крайне уважительное отношение к эмиграции и эмигрантам.
Для русского человека эмигранты были хранителями культуры и людьми с духовно-исторической миссией. До такой степени, что несчастные замордованные русские 60-80-х годов всерьёз плакали над трагедией Бунина или Набокова. Оба писателя, как известно, были состоятельными людьми, всю жизнь промучились на курортах и благополучно умерли в глубокой старости на вершине славы. А униженный и оплёванный человек на антресолях сталинской пятиэтажки умудрялся плакать над их эмигрантской ностальгией. И имел этому полное моральное и интеллектуальное оправдание. Потому что плакал он над русским Высоким Искусством. Над строками:
Бывают ночи: только лягу,
в Россию поплывет кровать,
и вот ведут меня к оврагу,
ведут к оврагу убивать.
Проснусь, и в темноте, со стула,
где спички и часы лежат,
в глаза, как пристальное дуло,
глядит горящий циферблат.
Закрыв руками грудь и шею, -
вот-вот сейчас пальнет в меня -
я взгляда отвести не смею
от круга тусклого огня.
Оцепенелого сознанья
коснется тиканье часов,
благополучного изгнанья
я снова чувствую покров.
Но сердце, как бы ты хотело,
чтоб это вправду было так:
Россия, звезды, ночь расстрела
и весь в черемухе овраг.
Великие стихи и великое чувство.
Под сенью великих чувств проходили следующие волны эмиграции (а точнее бегства) из России – военные, «невозвращенство» и еврейская эмиграция 70-х. В последнем случае реминисценции были совсем далёкие, но прямые продолжатели дела Ленина-Сталина ещё господствовали, и даже колбасная эмиграция на Брайтон-Бич выглядела как политической протест. И разумеется, до определённых пределов, этим протестом была.
До определённых пределов, потому что уже военная эмиграция объективно вызывала много вопросов. Например, в 20-е годы из всех крупных меньшинств во Франции у русских беженцев была наименьшая преступность. А в конце 40-х в той же Франции наибольшая преступность была в среде советских перемещённых лиц. Однако сам страшный фон мировой войны, на котором происходило добровольно-принудительное перемещение советских людей, снимал все вопросы.
============================================================================================
Ещё из Галковского:
В 1917 году власть в России захватили большевики. А кто были эти большевики? Что это за социальная группа? Рабочие? Ха-ха. Интеллигенты? Ну да, но очень и очень третьесортные. На грани фола. Нормальное высшее образование там было Редкостью. Так – «шесть классов гимназии», «один курс университета». А то и «диплом потерян, выдан дубликат со слов».
К власти в России пришли ЭМИГРАНТЫ. Первосортные, можно сказать кондовые. Эти люди детство провели в российской глубинке, а потом, не останавливаясь в столицах, осели в Женевах и Парижах. И жили там по 15-25 лет.
После того как эмигранты стали элитой, они стали использовать эмиграцию как поощрение и награду.
Ленин в основном общался с Горьким в эмиграции – как эмигрант с эмигрантом. Но вот Владимир Ильич стал всесильным диктатором в огромной стране. Горький его капризный приближённый, анфан террибль. На какой ноте заканчивается их переписка? Последний аккорд принадлежит Ленину:
«Алексей Максимович! Я устал так, что ничегошеньки не могу. А у Вас кровохарканье, и Вы не едете!! Это ей-же-ей и бессовестно и нерационально. В Европе в хорошем санатории будете и лечиться и втрое больше дела делать. Ей-ей. А у нас ни лечения, ни дела — одна суетня. Зряшная суетня. Уезжайте, вылечитесь. Не упрямьтесь, прошу Вас».
То есть всё закончилось перепиской эмигрантов же. Которые устали от «сраной Рашки» и хотят свалить на средиземноморский курорт. Только Ильич не может, хотя Рашка его просто доконала, а Алексей Максимович отъехать может за милую душу. И отъехал.
«Философский пароход» 1922 года понимают неправильно. Это не было наказанием. В контексте чудовищного террора это была неслыханная льгота для своих.
Выезд из СССР был номенклатурным поощрением и льготой, а лишение гражданства – привилегией. Так поступили с опальным Троцким, обеспечив ему золотой мост на Запад. Так хотели поступить с Бухариным даже в период разгорающегося «красного террора второго порядка», когда комиссары убивали комиссаров. (То, что он вернулся из инициированной Сталиным командировки, было его личной глупостью.)
Что такое была еврейская эмиграция в (для) СССР? Репрессиями? Отнюдь! Это было неслыханной льготой для привилегированной части населения. О которой мечтали и которую всеми советскими правдами и неправдами «доставали» - как «праздничный набор продуктов» или импортную дублёнку. Как тогда шутили: «Жена-еврейка не роскошь, а средство передвижения».
Куда чесанула дочь Сталина? Гражданином какой страны умрёт сын Хрущёва? Какое отношение к Австрии имеет дочь Ельцина? Где живут дочери Путина?
Весь высший класс РФ это КЛАСС ЭМИГРАНТОВ. Отъехать этим людям на родной Запад, – где у них чертова уйма недвижимости, миллиардные счета и жёны-дети, - это несколько часов. Фьють и там. Так уехали Гусинские-Березовские, так же фактически живёт Абрамович. И дело тут не в их еврействе. Чета Лужковых-Батуриных с такой же скоростью очутилась в лондонах, и ухом не повела. А как плясали про патриотизм и «не отдадим Севастополь».
После революции 1917 года из многострадальной России хлынул поток беженцев. Это была элита нации. Людей было настолько много и их уровень был так высок, что в 20-30-е годы Россия в культурном отношении на 80% существовала в эмиграции. И пафос эмигрантов первой волны заключался в сохранении, а по возможности и приумножении русского культурного наследия. Это вполне удалось – в той степени, в какой это вообще было возможно.
Но других примеров такому явлению в мировой истории нет. Например, аристократическая эмиграция из революционной Франции по своему уровню (да и по количественным показателям) даже близко не стоит с русской диаспорой начала века 20-х. А дальше и сравнивать смешно (антифашистская эмиграция из Третьего Рейха и т.д.)
Поэтому в русской культурной традиции 20-го века закрепилось крайне уважительное отношение к эмиграции и эмигрантам.
Для русского человека эмигранты были хранителями культуры и людьми с духовно-исторической миссией. До такой степени, что несчастные замордованные русские 60-80-х годов всерьёз плакали над трагедией Бунина или Набокова. Оба писателя, как известно, были состоятельными людьми, всю жизнь промучились на курортах и благополучно умерли в глубокой старости на вершине славы. А униженный и оплёванный человек на антресолях сталинской пятиэтажки умудрялся плакать над их эмигрантской ностальгией. И имел этому полное моральное и интеллектуальное оправдание. Потому что плакал он над русским Высоким Искусством. Над строками:
Бывают ночи: только лягу,
в Россию поплывет кровать,
и вот ведут меня к оврагу,
ведут к оврагу убивать.
Проснусь, и в темноте, со стула,
где спички и часы лежат,
в глаза, как пристальное дуло,
глядит горящий циферблат.
Закрыв руками грудь и шею, -
вот-вот сейчас пальнет в меня -
я взгляда отвести не смею
от круга тусклого огня.
Оцепенелого сознанья
коснется тиканье часов,
благополучного изгнанья
я снова чувствую покров.
Но сердце, как бы ты хотело,
чтоб это вправду было так:
Россия, звезды, ночь расстрела
и весь в черемухе овраг.
Великие стихи и великое чувство.
Под сенью великих чувств проходили следующие волны эмиграции (а точнее бегства) из России – военные, «невозвращенство» и еврейская эмиграция 70-х. В последнем случае реминисценции были совсем далёкие, но прямые продолжатели дела Ленина-Сталина ещё господствовали, и даже колбасная эмиграция на Брайтон-Бич выглядела как политической протест. И разумеется, до определённых пределов, этим протестом была.
До определённых пределов, потому что уже военная эмиграция объективно вызывала много вопросов. Например, в 20-е годы из всех крупных меньшинств во Франции у русских беженцев была наименьшая преступность. А в конце 40-х в той же Франции наибольшая преступность была в среде советских перемещённых лиц. Однако сам страшный фон мировой войны, на котором происходило добровольно-принудительное перемещение советских людей, снимал все вопросы.
============================================================================================
Ещё из Галковского:
В 1917 году власть в России захватили большевики. А кто были эти большевики? Что это за социальная группа? Рабочие? Ха-ха. Интеллигенты? Ну да, но очень и очень третьесортные. На грани фола. Нормальное высшее образование там было Редкостью. Так – «шесть классов гимназии», «один курс университета». А то и «диплом потерян, выдан дубликат со слов».
К власти в России пришли ЭМИГРАНТЫ. Первосортные, можно сказать кондовые. Эти люди детство провели в российской глубинке, а потом, не останавливаясь в столицах, осели в Женевах и Парижах. И жили там по 15-25 лет.
После того как эмигранты стали элитой, они стали использовать эмиграцию как поощрение и награду.
Ленин в основном общался с Горьким в эмиграции – как эмигрант с эмигрантом. Но вот Владимир Ильич стал всесильным диктатором в огромной стране. Горький его капризный приближённый, анфан террибль. На какой ноте заканчивается их переписка? Последний аккорд принадлежит Ленину:
«Алексей Максимович! Я устал так, что ничегошеньки не могу. А у Вас кровохарканье, и Вы не едете!! Это ей-же-ей и бессовестно и нерационально. В Европе в хорошем санатории будете и лечиться и втрое больше дела делать. Ей-ей. А у нас ни лечения, ни дела — одна суетня. Зряшная суетня. Уезжайте, вылечитесь. Не упрямьтесь, прошу Вас».
То есть всё закончилось перепиской эмигрантов же. Которые устали от «сраной Рашки» и хотят свалить на средиземноморский курорт. Только Ильич не может, хотя Рашка его просто доконала, а Алексей Максимович отъехать может за милую душу. И отъехал.
«Философский пароход» 1922 года понимают неправильно. Это не было наказанием. В контексте чудовищного террора это была неслыханная льгота для своих.
Выезд из СССР был номенклатурным поощрением и льготой, а лишение гражданства – привилегией. Так поступили с опальным Троцким, обеспечив ему золотой мост на Запад. Так хотели поступить с Бухариным даже в период разгорающегося «красного террора второго порядка», когда комиссары убивали комиссаров. (То, что он вернулся из инициированной Сталиным командировки, было его личной глупостью.)
Что такое была еврейская эмиграция в (для) СССР? Репрессиями? Отнюдь! Это было неслыханной льготой для привилегированной части населения. О которой мечтали и которую всеми советскими правдами и неправдами «доставали» - как «праздничный набор продуктов» или импортную дублёнку. Как тогда шутили: «Жена-еврейка не роскошь, а средство передвижения».
Куда чесанула дочь Сталина? Гражданином какой страны умрёт сын Хрущёва? Какое отношение к Австрии имеет дочь Ельцина? Где живут дочери Путина?
Весь высший класс РФ это КЛАСС ЭМИГРАНТОВ. Отъехать этим людям на родной Запад, – где у них чертова уйма недвижимости, миллиардные счета и жёны-дети, - это несколько часов. Фьють и там. Так уехали Гусинские-Березовские, так же фактически живёт Абрамович. И дело тут не в их еврействе. Чета Лужковых-Батуриных с такой же скоростью очутилась в лондонах, и ухом не повела. А как плясали про патриотизм и «не отдадим Севастополь».
