Душа моя славянка.

[contemplator]

"Не одні хани у полон мене брали,
Били-вбивали, на чужину гнали,
Били-вбивали, на чужину гнали.
А я не скорилася, із сльози відродилася,
Українкою ж я народилася".

Когда первый раз услышал эту песню лет 20 тому назад, ещё на магнитофонной кассете, я аж прослезился. Взяли меня за душу слова песни, и оказалось, что моя душа по природе христианка славянка. Тертуллиан оказался не прав.

Конечно, если б я ничего не знал об истории древних славян и Киевской Руси, эта песенка оставила бы меня равнодушным. Но мне, в пору моей молодости, когда я работал пионервожатым в "Артеке", привелось увидеть в Бахчисарае Фонтан слёз.



Это, собственно, не фонтан, в привычном понимании, а струящиеся из стены "слёзы", которые капают с верхней чаши на нижние, создавая впечатление плачущего памятника.

Кому - что, а мне этот памятник напомнил о тысячах и тысячах угнанных в неволю славянских девушек, которые там, в Крыму, проливали горькие слёзы, впоминая о своей родине, о своих родных и близких.

"Фонтан чуть слышное в саду лепечет слово,
По камню медленно журчит, бежит вода,
Роняет капли слёз, не молкнет никогда.
То плачет сам дворец средь сумрака дневного.

Жилище ханских жён — развалины одни.
Вон башня и сады, где в те былые дни
Гарема пленницы красу свою губили.

Здесь сила грубая с неволею царили.
Но сила умерла, погребена в руинах,
Неволя ж властвует и до сих пор в долинах".
(Леся Украинка. "Бахчисарайский дворец")

"И времени много с тех пор протекло,
Как ханское царство распалось!
И, кажется, всё бы забыться могло,
Всё... если бы всё забывалось!..

Их хитростью брали, их силой влекли,
Их стражам гаремов вручали
И тешить властителей ханской земли,
Ласкать, не любя, заставляли..."
(Константин Случевский. "Ханские жёны").

"Гарем, где с грустными очами
Не спали узницы ночами,
Где под мерцанием светил
"Фонтан любви, фонтан печальный"

Слезами с ними исходил.
Какие их мечтанья грели?
Они в неволе, как в пыли,
Томились, плакали, старели

И стёрты временем с земли".
(Ирина Волобуева. "Бахчисарай")

Говорят, что на невольничьих рынках в Крыму продали 2—3 миллиона славян. Так что тут пролились целые реки слёз. «Первые установившие [в Крыму] эту гнусную торговлю, были генуэзцы, потом венециане», — писал историк Вильгельм Гейд в своём труде «История торговли Востока в Средние века». Крымские татары, совершая набеги на северные земли, обеспечивали генуэзцев "живым товаром". Хорватский историк, этнограф и священник-миссионер Юрий Крижанич, живший в XVII веке, писал, что в то время в Греции, Палестине, Сирии, Египте, Анатолии и Османской империи было так много русских рабов, что люди задавали себе вопрос: а остался ли кто-нибудь на Руси?