Интересную заметку прочитал у
fulgur_conditum в Ещё поганское:
"Попался мне исключительно симпатичный сборник, который открывает весьма неплохая статья П. Бишопа про философское понимание архаики; в ней же - отсылка к следующему фрагменту одного из писем Сенеки к Луцилию:
Если тебе встретится роща, где то и дело попадаются старые деревья выше обычного, где не видно неба из-за гущины нависающих друг над другом ветвей, то и высота стволов, и уединённость места, и удивительная под открытым небом тень, густая и без просветов, — всё внушит тебе веру в присутствие божества. Или если пещера в глубоко изъеденных скалах несёт на своих сводах гору, если выкопана она не руками, а стала столь просторной от естественных причин, то душа у тебя всколыхнётся предчувствием святыни. Мы чтим истоки больших рек, ставим алтари там, где из-под земли вдруг выбиваются обильные потоки, поклоняемся горячим источникам, многие озёра для нас священны из-за их тёмных вод или безмерной глубины. (XLI, 3)
Автор цитирует этот пассаж в качестве иллюстрации к мысли о том, что понимание божественного и священного как проявленного в материи mysterium tremendum появилось задолго до Рудольфа Отто и всей немецкой философии вместе взятой; мне не совсем понятно только, зачем нужно апеллировать к столь позднему источнику, когда уже начиная с гомеровского времени находится множество сходных свидетельств. Впрочем, в этих ранних текстах действительно не бывает особых оговорок о том, что душа должна "всколыхнуться предчувствием святыни": это настолько естественно, что вообще не требует никаких пояснений.
И вот, мне хочется сделать одно чудовищное, дерзостное обобщение, вокруг которого я хожу кругами не один год и которое постоянно намечаю пунктирными линиями практически во всех своих писаниях. Вся вообще греко-римская религия - это религия одной необъятной теофании, множественной в миллионах явлений и единой в природе своей энергии, первично постигаемой смертным через предчувствие mysterium tremendum et fascinans, - а дальше осваиваемой, насколько хватает сил, интеллектуально и и интуитивно. Эта теофания равновелика миру. Нет вообще ничего, что лежало бы за её пределами, потому что наличие такого объекта автоматически положило бы предел божественности.
Это пиндаровское: τί θεός; τὸ πάν. (Что (есть) бог? Всё.).
И отсюда главный императив. Далеко, за пределы, за богами ходить не надо. Здесь Родос - здесь и прыгай."
( Read more... )
![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
"Попался мне исключительно симпатичный сборник, который открывает весьма неплохая статья П. Бишопа про философское понимание архаики; в ней же - отсылка к следующему фрагменту одного из писем Сенеки к Луцилию:
Если тебе встретится роща, где то и дело попадаются старые деревья выше обычного, где не видно неба из-за гущины нависающих друг над другом ветвей, то и высота стволов, и уединённость места, и удивительная под открытым небом тень, густая и без просветов, — всё внушит тебе веру в присутствие божества. Или если пещера в глубоко изъеденных скалах несёт на своих сводах гору, если выкопана она не руками, а стала столь просторной от естественных причин, то душа у тебя всколыхнётся предчувствием святыни. Мы чтим истоки больших рек, ставим алтари там, где из-под земли вдруг выбиваются обильные потоки, поклоняемся горячим источникам, многие озёра для нас священны из-за их тёмных вод или безмерной глубины. (XLI, 3)
Автор цитирует этот пассаж в качестве иллюстрации к мысли о том, что понимание божественного и священного как проявленного в материи mysterium tremendum появилось задолго до Рудольфа Отто и всей немецкой философии вместе взятой; мне не совсем понятно только, зачем нужно апеллировать к столь позднему источнику, когда уже начиная с гомеровского времени находится множество сходных свидетельств. Впрочем, в этих ранних текстах действительно не бывает особых оговорок о том, что душа должна "всколыхнуться предчувствием святыни": это настолько естественно, что вообще не требует никаких пояснений.
И вот, мне хочется сделать одно чудовищное, дерзостное обобщение, вокруг которого я хожу кругами не один год и которое постоянно намечаю пунктирными линиями практически во всех своих писаниях. Вся вообще греко-римская религия - это религия одной необъятной теофании, множественной в миллионах явлений и единой в природе своей энергии, первично постигаемой смертным через предчувствие mysterium tremendum et fascinans, - а дальше осваиваемой, насколько хватает сил, интеллектуально и и интуитивно. Эта теофания равновелика миру. Нет вообще ничего, что лежало бы за её пределами, потому что наличие такого объекта автоматически положило бы предел божественности.
Это пиндаровское: τί θεός; τὸ πάν. (Что (есть) бог? Всё.).
И отсюда главный императив. Далеко, за пределы, за богами ходить не надо. Здесь Родос - здесь и прыгай."
( Read more... )