Скопцы (6).
Oct. 18th, 2015 03:05 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
contemplatorПродолжение. Начало см. в СТАРЫЕ РУССКИЕ СЕКТЫ, Христоверы (1), Христоверы (2), Христоверы (3), Христоверы (4), Христоверы (5), Христоверы (6), Христоверы (7), Христоверы (8), Христоверы (9), Христоверы (10), Христоверы (11), Христоверы (12), Христоверы (13), Христоверы (14), Христоверы (15), Скопцы (1) и Скопцы (2), Скопцы (3), Скопцы (4) и Скопцы (5).
"... А меня на крест иудеям (т. е. властям) отдали свои детушки (т. е. "хлысты"), к которым я был послан Отцом Небесным... И вытащили меня из-под пола за святые волоса и, Бога не страшась, били кто чем попало без всякой пощады... только что меня не закололи. И привели меня в Тулу, и посадили в Туле на крепком стуле. Препоясали меня шёлковым пояском железным фунтов на пятнадцать, и приковали меня к стенам за шейку и за ручки и за ножки [1], и хотели меня тут уморить, и были четверо драгунов на часах. А в другой комнате сидели мои детушки, которые на меня доказывали, и сказано было: по утру бить их плетьми, - но мне их стало жаль, чего ради и возжелал я сойти со креста. А драгуны все задремали и меня не видали; а я со креста сошёл и своих детушек нашёл, и говорил им: детушки мои, я вас прощаю и Отец мой Небесный прощает, не бойтесь, ничего вам не будет, вас не будут держать и отпустят домой, а я уж один пойду на страдания, дабы прославить имя Христово и победить змия злого, чтобы он на пути не стоял и моих детушек не поедал. И, сказавши сие, пошёл вон гулять по двору. Тут меня спохватилися и все злые удивилися, а иные устрашилися, и по всем местам бросились меня искать, и нашли меня на дворе, а я по двору гуляю и с собою рассуждаю: знать, пришло время сию чашу испить, видно, делу тому так и быть. И тут мне от нечистых великий был допрос; и ротик мне драли, и в ушах смотрели, и под носом глядели, нет ли где-нибудь у меня отравы. И тут в личико мне наплевали, и все меня били кто чем попало, делали великие пытки и терзания, и мою головушку сургучом горячим обливали, и крепче прежнего к стене меня приковали и говорили: его убить бы надо, да указу нет; не подходите к нему близко, чтобы он на кого не дунул или не взглянул, ведь он великий прелестник, он и царя обольстит, недовольно что нас; и великим меня называли волхвом, как прежде и Господа называли.
Из Тулы повезли меня в Тамбов. Народу было - не сочтёшь: кто бранит, кто плюёт, а Господь это и любит. И привезли меня в Тамбов, и посадили в тюрьму, и тут я два месяца содержался. Потом получили повеление наказать меня жестоко, без всякой пощады, крепко-накрепко. И повезли в село Сосновку с великим конвоем меня наказывать. Народ за мною шёл - полки за полками. И ружьё и шпаги у солдат были на-голо, а у мужиков было у всякого в руках по палке. Тут меня сосновские детушки за тридцать вёрст встретили, слёзно плакали-рыдали и говорили: везут нашего родимого батюшку. И в самое то время поднялась великая буря, и сделался в воздухе шум, и такая поднялась пыль, что за тридцать сажень никого не видать было.
Привезли меня в Сосновку и стали наказывать кнутом, и секли долгое время, так что не родись человек на свете, и мне стало весьма тошно, и стал я просить всех своих верных детушек: помолитеся за меня и помогите мне вытерпеть сие тошное наказание. О, Отец мой Небесный, не оставь Ты меня без Своей помочи. Ежели да поможешь, то наступлю на злого змия и разорю его лепость всю в конец. Тогда мне стало полегче и тогда ещё указ подоспел, чтобы до смерти не засечь.
Во время наказания мою рубашечку всю окровянили и она стала вся как в морсу. И тут верные детушки мою рубашечку выпросили [2], а на меня свою беленькую одели. И сказал я им: не можно ли мне дать парного молочка? Но злые сказали: вот ещё, лечиться хочет... Однако умилились, отыскали и дали мне. И как я напился - мне стало полегче, и сказал: благодарю Бога.
И повезли меня в Иркутск, и посадили в повозку, и ножки мне связали, и ручки приковали по обеим сторонам телеги, и злой нечистому наказывал: смотрите не упустите, такого не было и не будет, хошь кого обманет. Во время дороги нашли у меня зашитые в платье деньги, сорок рублей, собранные моими детушками. И тут меня офицер крепко бил палашом по всем моим суставам, продолжая оное занятие во всю даже дорогу, так что я во время наказания кнутом не принял столько муки, как от него, ибо он все члены мои разбил и притом говорил: ты праведный, тебе, святому, не положены деньги, а ты имеешь, - и взял оные себе, а меня приказал каждый день бить, отчего у меня и поныне все члены болят, но Господь его наказал.
Прибывши в Иркутск, жил я там немалое время, и мне про своих детушек слуху не было пять лет; и они не знали, где я нахожусь. Однако нарядил Бог дочку Анну Сафонову, и стала она пророчествовать, как найти отца-искупителя. И говорил Дух через уста Анны: ступайте, детушки, за своим батюшкой. А они отвечают: где нам его найти? И Дух устами Анны сказал: поезжайте в Иркутск, он там, и не вы будете его искать, а он сам вас найдёт; а кроме вас ехать некому. А они сами этому не верили, как можно отца найти, однако, благословясь, собрали на дорогу и поехали. И приехали в Иркутск-город, лошадей поставили на постоялом дворе и говорят между собою: ну вот и приехали, что теперь будем делать? Однако, вздумали идти на базар. А я тогда ходил по городу с блюдцем и собирал на церковное строение, и увидел их. Я говорю им: здравствуйте, никак вы расейские? Тут они признали меня и залились горькими слезами. Они просили меня поехать с ними в Расею и говорили: мы за тобой, государь-батюшка, приехали. А я им сказал: нет, детушки, я видел сон, будто на дороге разостланы веретья и нет мне дороги к вам. И приказал им поплакать: когда наплачете чан воды, тогда Отец Небесный меня к вам отпустит."
По-видимому, к 1795 году "детушки" Селиванова наплакали чан воды, ибо именно в этом году "царь-искупитель" сбежал из Иркутска вместе с каким-то "молодым генералом" (царя ведь всегда сопровождают генералы). Уже в ссылке (а, может быть, и раньше) он стал выдавать себя за императора Петра III. В доказательство этого он с одной стороны не скупился на чудеса (исцелил сумасшедшую жену крестьянина Гаврилова и претворил воду в квас), а с другой - показывал из-под свей шубы какие-то звёзды и шпагу. Как рассказывал скопец Громов, "искупитель пахал однажды землю у какого-то крестьянина и чем-то досадил ему. Крестьянин хотел было его ударить, но искупитель сказал: эдак ты и царя ударишь! - Разве ты царь? - спросил крестьянин. Искупитель показал ему звезду, и крестьянин испугался и сказал: иди, куда знаешь".
Вскоре Селиванов появился в Московской губернии, в селе Быково, в виде "трудника" с железными веригами на теле. 16 февраля 1797 года Иван Гаврилов, крестьянин деревни Дурниха Никитского уезда Московской губернии, донёс в духовное управление, что Селиванов в его доме объявил себя государем Петром Фёдоровичем и завещал клятвою об этом никому не рассказывать, "а если скажете, то будет вам казнь". "Искупителя" быстро арестовали и должили императору Павлу, что его отец объявился живым и оскоплённым. Селиванов срочно был доставлен в Петербург и, по словам осведомлённого современника, "император довольно долго, но тихо говорил с ним в кабинете". По версии скопцов, на вопрос Павла - "ты мой отец?" - Селиванов отвечал: "... греху я не отец: прими моё дело, и я признаю тебя моим сыном". Из беседы Павел I вынес убеждение, что имеет дело с помешанным, и распорядился заключить его в Обуховский дом для умалишённых, в "секретный номер", где "отец-искупитель" вёл себя "скромно, тихо и набожно".
---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
[1] "Поясок", "шейка", "ручки", "ножки" - всё это невольные выражения какой-нибудь изнеженной институтки о себе... Откуда это?! Не из воспитания, - мужицкого. Это всё из натуры: Селиванов - девушка, и его самокастрация явилась средством удаления "лишней", дисгармонирующей детали для полной реализации женственного типа личности.
[2] Эта рубашечка, под названием "крестной ризы", хранилась как святыня в начале XIX века у рижских скопцов; там же находилась и другая реликвия скопцов - серый кафтан или армяк, в котором Селиванов содержался в ссылке.
"... А меня на крест иудеям (т. е. властям) отдали свои детушки (т. е. "хлысты"), к которым я был послан Отцом Небесным... И вытащили меня из-под пола за святые волоса и, Бога не страшась, били кто чем попало без всякой пощады... только что меня не закололи. И привели меня в Тулу, и посадили в Туле на крепком стуле. Препоясали меня шёлковым пояском железным фунтов на пятнадцать, и приковали меня к стенам за шейку и за ручки и за ножки [1], и хотели меня тут уморить, и были четверо драгунов на часах. А в другой комнате сидели мои детушки, которые на меня доказывали, и сказано было: по утру бить их плетьми, - но мне их стало жаль, чего ради и возжелал я сойти со креста. А драгуны все задремали и меня не видали; а я со креста сошёл и своих детушек нашёл, и говорил им: детушки мои, я вас прощаю и Отец мой Небесный прощает, не бойтесь, ничего вам не будет, вас не будут держать и отпустят домой, а я уж один пойду на страдания, дабы прославить имя Христово и победить змия злого, чтобы он на пути не стоял и моих детушек не поедал. И, сказавши сие, пошёл вон гулять по двору. Тут меня спохватилися и все злые удивилися, а иные устрашилися, и по всем местам бросились меня искать, и нашли меня на дворе, а я по двору гуляю и с собою рассуждаю: знать, пришло время сию чашу испить, видно, делу тому так и быть. И тут мне от нечистых великий был допрос; и ротик мне драли, и в ушах смотрели, и под носом глядели, нет ли где-нибудь у меня отравы. И тут в личико мне наплевали, и все меня били кто чем попало, делали великие пытки и терзания, и мою головушку сургучом горячим обливали, и крепче прежнего к стене меня приковали и говорили: его убить бы надо, да указу нет; не подходите к нему близко, чтобы он на кого не дунул или не взглянул, ведь он великий прелестник, он и царя обольстит, недовольно что нас; и великим меня называли волхвом, как прежде и Господа называли.
Из Тулы повезли меня в Тамбов. Народу было - не сочтёшь: кто бранит, кто плюёт, а Господь это и любит. И привезли меня в Тамбов, и посадили в тюрьму, и тут я два месяца содержался. Потом получили повеление наказать меня жестоко, без всякой пощады, крепко-накрепко. И повезли в село Сосновку с великим конвоем меня наказывать. Народ за мною шёл - полки за полками. И ружьё и шпаги у солдат были на-голо, а у мужиков было у всякого в руках по палке. Тут меня сосновские детушки за тридцать вёрст встретили, слёзно плакали-рыдали и говорили: везут нашего родимого батюшку. И в самое то время поднялась великая буря, и сделался в воздухе шум, и такая поднялась пыль, что за тридцать сажень никого не видать было.
Привезли меня в Сосновку и стали наказывать кнутом, и секли долгое время, так что не родись человек на свете, и мне стало весьма тошно, и стал я просить всех своих верных детушек: помолитеся за меня и помогите мне вытерпеть сие тошное наказание. О, Отец мой Небесный, не оставь Ты меня без Своей помочи. Ежели да поможешь, то наступлю на злого змия и разорю его лепость всю в конец. Тогда мне стало полегче и тогда ещё указ подоспел, чтобы до смерти не засечь.
Во время наказания мою рубашечку всю окровянили и она стала вся как в морсу. И тут верные детушки мою рубашечку выпросили [2], а на меня свою беленькую одели. И сказал я им: не можно ли мне дать парного молочка? Но злые сказали: вот ещё, лечиться хочет... Однако умилились, отыскали и дали мне. И как я напился - мне стало полегче, и сказал: благодарю Бога.
И повезли меня в Иркутск, и посадили в повозку, и ножки мне связали, и ручки приковали по обеим сторонам телеги, и злой нечистому наказывал: смотрите не упустите, такого не было и не будет, хошь кого обманет. Во время дороги нашли у меня зашитые в платье деньги, сорок рублей, собранные моими детушками. И тут меня офицер крепко бил палашом по всем моим суставам, продолжая оное занятие во всю даже дорогу, так что я во время наказания кнутом не принял столько муки, как от него, ибо он все члены мои разбил и притом говорил: ты праведный, тебе, святому, не положены деньги, а ты имеешь, - и взял оные себе, а меня приказал каждый день бить, отчего у меня и поныне все члены болят, но Господь его наказал.
Прибывши в Иркутск, жил я там немалое время, и мне про своих детушек слуху не было пять лет; и они не знали, где я нахожусь. Однако нарядил Бог дочку Анну Сафонову, и стала она пророчествовать, как найти отца-искупителя. И говорил Дух через уста Анны: ступайте, детушки, за своим батюшкой. А они отвечают: где нам его найти? И Дух устами Анны сказал: поезжайте в Иркутск, он там, и не вы будете его искать, а он сам вас найдёт; а кроме вас ехать некому. А они сами этому не верили, как можно отца найти, однако, благословясь, собрали на дорогу и поехали. И приехали в Иркутск-город, лошадей поставили на постоялом дворе и говорят между собою: ну вот и приехали, что теперь будем делать? Однако, вздумали идти на базар. А я тогда ходил по городу с блюдцем и собирал на церковное строение, и увидел их. Я говорю им: здравствуйте, никак вы расейские? Тут они признали меня и залились горькими слезами. Они просили меня поехать с ними в Расею и говорили: мы за тобой, государь-батюшка, приехали. А я им сказал: нет, детушки, я видел сон, будто на дороге разостланы веретья и нет мне дороги к вам. И приказал им поплакать: когда наплачете чан воды, тогда Отец Небесный меня к вам отпустит."
По-видимому, к 1795 году "детушки" Селиванова наплакали чан воды, ибо именно в этом году "царь-искупитель" сбежал из Иркутска вместе с каким-то "молодым генералом" (царя ведь всегда сопровождают генералы). Уже в ссылке (а, может быть, и раньше) он стал выдавать себя за императора Петра III. В доказательство этого он с одной стороны не скупился на чудеса (исцелил сумасшедшую жену крестьянина Гаврилова и претворил воду в квас), а с другой - показывал из-под свей шубы какие-то звёзды и шпагу. Как рассказывал скопец Громов, "искупитель пахал однажды землю у какого-то крестьянина и чем-то досадил ему. Крестьянин хотел было его ударить, но искупитель сказал: эдак ты и царя ударишь! - Разве ты царь? - спросил крестьянин. Искупитель показал ему звезду, и крестьянин испугался и сказал: иди, куда знаешь".
Вскоре Селиванов появился в Московской губернии, в селе Быково, в виде "трудника" с железными веригами на теле. 16 февраля 1797 года Иван Гаврилов, крестьянин деревни Дурниха Никитского уезда Московской губернии, донёс в духовное управление, что Селиванов в его доме объявил себя государем Петром Фёдоровичем и завещал клятвою об этом никому не рассказывать, "а если скажете, то будет вам казнь". "Искупителя" быстро арестовали и должили императору Павлу, что его отец объявился живым и оскоплённым. Селиванов срочно был доставлен в Петербург и, по словам осведомлённого современника, "император довольно долго, но тихо говорил с ним в кабинете". По версии скопцов, на вопрос Павла - "ты мой отец?" - Селиванов отвечал: "... греху я не отец: прими моё дело, и я признаю тебя моим сыном". Из беседы Павел I вынес убеждение, что имеет дело с помешанным, и распорядился заключить его в Обуховский дом для умалишённых, в "секретный номер", где "отец-искупитель" вёл себя "скромно, тихо и набожно".
---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
[1] "Поясок", "шейка", "ручки", "ножки" - всё это невольные выражения какой-нибудь изнеженной институтки о себе... Откуда это?! Не из воспитания, - мужицкого. Это всё из натуры: Селиванов - девушка, и его самокастрация явилась средством удаления "лишней", дисгармонирующей детали для полной реализации женственного типа личности.
[2] Эта рубашечка, под названием "крестной ризы", хранилась как святыня в начале XIX века у рижских скопцов; там же находилась и другая реликвия скопцов - серый кафтан или армяк, в котором Селиванов содержался в ссылке.
