Оригинал взят у
![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
censor7 в
Необходимый поворот темыТекст "Культивируемая ненормальность" (
часть 1-я,
часть 2-я) был изначально задуман в трёх частях. Но третья никак не срасталась, чего-то недоставало. Оставалось какое-то
слепое пятно, скрывающее… непонятно что.
Есть в совдепороссийской жизни то, что невозможно объяснить только историей гос-ва, его идеологией, составом его "элиты" и т.д., что не вписывается ни в одну разумную систему координат, и даже апелляция к намеренной денормализации общества не даёт однозначных ответов. Должна быть какая-то
идея, которая выявляла бы
природу этого гос-ва, непротиворечиво объясняла его действия, исходя из этой природы. А не поняв природы его, мы не сможем уничтожить этого монстра, скоро век как пожирающего русский народ.
Я пытался ответить на вопрос, чем
в принципе отличается это гос-во от прочих (а то, что отличается в корне, видно невооружённым глазом), в чём главная причина порочности, абсолютной ненормальности, извращённости совдепороссийского гос-ва? Где корень, из которого растёт это чудовишное уродство? Ведь искажения, уродства здесь не частные, не отдельные – извращена вся государственная система, уродство прописано у неё в генах, она
по-другому не растёт.
Думается, я нашёл ответ.
Далее – некоторые аспекты, сухой и несколько несвязный конспект того, что можно было бы сказать на эту тему.
*
Это гос-во началось с беззакония. Оно плюёт на закон, знать не желает ничего о законе, любые разговоры о законности слушает с ухмылкой маньяка, за одно лишь слово "закон" готового съесть вас прямо здесь и сейчас. Беззаконие, отвращение к праву в крови его, в генах, это его родовая примета.[
Это гос-во соблюдает до поры приличия, делает мину благопристойности. Но стоит шлее попасть под хвост – и оно врывается в ваш дом среди ночи и отправляет вас без суда и следствия или прямиком на тот свет, или с экскурсией по лагерям крайнего Севера. Взбредёт ему блажь – и исчезают целые классы общества; взбредёт – и среди самых плодородных земель на планете крестьяне едят своих детей и вымирают миллионами; взбредёт – и на костях рабов на вечной мерзлоте возникает "город-сад", при близком рассмотрении больше напоминающий свалку металлолома; взбредёт – и собственные солдаты становятся подопытными кроликами в облаках радиоактивной пыли; взбредёт – и банковские вклады миллионов пожилых, всю жизнь работавших людей превращаются в мусор; взбредёт – и дома с мирно спящими гражданами взлетают на воздух; взбредёт – и вместо школ, дорог и поликлиник возникают стадионы, которые обходятся впятеро и вдесятеро дороже, чем такие же в соседних странах… ]
Это гос-во началось с массовых убийств. Не было ни одного слоя общества, не затронутого государственными убийствами.[
Удивительно ли, что среди всех высших руководителей совдепии и РФ не было ни одного, кто был бы не повинен в массовых убийствах. Они все повязаны кровью. (Медведев – почти исключение, но его декоративный статус этим обстоятельством только подчёркивается.) У Ельцина был шанс проскочить, но осень 93 и Чечня вернули пса на блевотину его. Нынешний начал известно как, при этом в цинизме он уступает только Джугашвили с Ульяновым – но те-то своего людоедства совсем не стеснялись. ]
Это гос-во началось с грабежа, воровства и разбоя. Оно лишило собственности все сословия и классы населения – от крестьян до аристократии, ограбило всё: церкви и монастыри, заводы и магазины, домохозяйства бедняков и поместья богачей – нет ничего, что не подверглось бы грабежу со стороны гос-ва и его агентов. Оно просто отняло то, что ему захотелось отнять. Не по закону, не по писаному праву, но банальной вооружённой силою, террором. И ограбление было не однократным, но повторялось вновь и вновь, и повторяется и в наше время в формах самых разнообразных и изощрённых.[
Эта гос. клептомания имеет почти карикатурный личностный извод: от истеричного, визгливого разбоя первых большевиков, через болезненно-подлый грабёж всяких ежовых-берий, а потом и "маршалов победы", через ненасытное скотское воровство всяких галин брежневых, чурбановых и прочих фурцевых-романовых-гришиных – к вчерашней пакостной ельцино-березовщине и сегодняшней гнусной путино-сердюковщине. ]
[
Вообще повадки большевиков-родоначальников – это отметина агентов гос-ва, родовая примета: на высокие этажи гос. власти не попадают те, кто не запятнал бы себя какой-нибудь мерзостью, среди личных качеств которого не было бы какого-нибудь гнусненького извращения, ну или хотя бы повышенной кровожадности, похотливости, алчности, ненасытимого властолюбия и т.д.; без какого-либо отклонения от нормы пропуск наверх заказан: с одной стороны, человек должен быть "своим", неотличимым от уже находящихся наверху, с другой – его нужно контролировать и управлять им, а в случае чего – его легко "подставить", да и "предъявить" всегда есть что. ]
Это гос-во началось с поставления у власти дикарей, расставления по властным позициям нацменов, "национальных кадров". Недееспособные полуграмотные азиаты получали в свои руки такие механизмы воздействия на массы людей, такие рычаги влияния на события, с которыми в принципе не могли совладать и задействовать их разумно - в силу своей дикости, в силу того, что дикарь не понимает, как устроен и почему работает механизм, но пользуется им, пока не сломает.
[
Нацменство и дикая азиатчина в совдепороссии гипертрофировали, переразвились: под прикрытием интернационалистской риторики, за счёт одного народа-донора, процвели и процветают поныне как отдельные этнические мафиозные кланы, так и целые нацменские республики. И это ли не парадокс: в объявленной "интернациональной" среде преуспевают именно национальные мафии, тем более успешные, чем малочисленней и дичее народ. ]
Это гос-во началось с социальных девиаций, с намереных и ненамеренных искажений общественного устройства, норм и правил здорового общества.
Это гос-во построено на рабстве и нищете, экономической несамостоятельности большинства населения. Рабство – имманентная этому гос-ву экономическую модель. Любые формы не подконтрольной этому гос-ву экономической инициативы, любое заметное предпринимательство, дающее независимость от гос-ва и настоящую свободу, пресекается этим гос-вом с садистским наслаждением.Можно продолжать перечисление. А можно прибегнуть к образу.
Это гос-во –
банда уголовников, ворвавшаяся в дом, террором и страхом смерти подчинившая себе его обитателей, заставившая работать на них и поддерживать в доме хоть какой-то порядок (хотя бы в гостиной – а то ведь и гости бывают), т.е. живущая за счёт хозяев дома и их трудом, но грабящая и убивающая их вот уже 95 лет и не представляющая себе иной жизни. И хозяева дома - русские - вот уже 95 лет живут и работают через силу и через страх (а как ещё можно из-под палки и с ножом у горла?), не особо-то понимая, зачем им напрягаться, обезпечивая беззаботное существование банде урок.
[
Что есть гос-во как таковое? Прежде всего, это защитник народа от того, кто может прийти и убить или ограбить. За эту защиту люди и платят гос-ву налоги, пошлины и т.п., т.е. содержат его, служат ему, поддерживают его.
Но когда само гос-во, вместо того чтобы защищать граждан, начинает их убивать и грабить, не довольствуясь их налогами, когда оно полностью порабощает их и присваивает не только плоды их труда, но и самый их труд, их время, сами их жизни – такое анти-гос-во становится тем самым бандитом, от которого нормальное гос-во и призвано защищать, бандитом, от которого граждане бегут без оглядки и вправе искать защиты везде, где только можно. Этому гос-ву постыдно служить и невозможно присягать на верность, поскольку любая присяга и клятва может считаться данной под угрозою, т.е. силы не имеющей; любые символы этого гос-ва позорны и ничтожны. ]
Итак, перед нами не-государство, псевдо-государство, анти-государство. Гос-во – убийца, гос-во – вор, гос-во – беззаконник, насильник и извращенец.Одним словом,
государство-уголовник.
Уголовник, который отчаянно все 95 лет своей истории пытается делать вид приличного человека, изо всех сил старается быть похожим на нормальных людей, делать то же, что делают они, но получается у него так, как только и может получиться у уголовника: криво, вздорно, абсурдно,
карикатурно.
Дурная карикатура на государство – вот что выходит из этого подражания. При этом пыль в глаза он пускает не только внешним наблюдателям, но даже периодически, при необходимости, и порабощённым им хозяевам дома, чтобы на что-то их подвигнуть или в очередной раз обмануть (не может не потрясать тот факт, что множество ограбленных и порабощённых русских ему верили и продолжают верить); но существо его от этого отнюдь не меняется, гниль его внутренняя никуда не уходит, происхождение его, уголовное "воспитание", привычки – всё выдаёт его с головой, поскольку нутра его эти жалкие мимические попытки, конечно, изменить не могут.
[
Совдепому изображению приличия поверили не только порабощённые ими жители страны, но и другие гос-ва. А некоторым так понравилось, что они решили подражать, каковое подражание совдепией только приветствовалось. Впрочем, об этом не здесь. ]
[
Понимали ли другие гос-ва природу и существо совдепии? Во всяком случае, догадывались о ней. Почему же всё-таки решались иметь с нею дело? Потому что, во-первых, это было выгодно тактически: ещё бы не выгодно покупать сырьё или шедевры мировой культуры втридешева, а продавать то, что производится на конвейере не самого современного завода, втридорога. Во-вторых, такое состояние России выгодно им стратегически: с арены мировой конкуренции устраняется опаснейший игрок, поскольку уголовник, в силу его идиотизма и неинтеллигентности, не способен к глубинному постижению мировой проблематики и стратегическому планированию; повадка уголовника (ограбить – шикануть – и хоть трава не расти), при всех талантах порабощённого им народа, не могла не начать сказываться на глобальном положении страны в обозримой перспективе. В-третьих, хоть девиантной личности и следует опасаться, но иметь с нею дело просто, поскольку реакции его до мелочей предсказуемы, т.е., при определённой сноровке, уголовника чрезвычайно легко контролировать, а сноровка у мировых держав на уровне. Наконец, был ещё один мотив, едва ли не ведущий, сверхзадача, но это тема для особого разговора. ]
*
[
Краткое лирическое отступление
Много сказано о том, что всякое гос-во по природе своей преступно. Можно поспорить, но проще сойтись на том, что гос-ва отнюдь не ангелы. Но есть нормальные гос-ва, которые хотя бы исполняют предписанные им функции, хотя бы уважают тех, кто их кормит, содержит, обслуживает – т.е. народ, хотя бы законы собственные соблюдают, хотя бы каких-то правил приличия придерживаются и на своей территории, и в международных отношениях. А есть совдепороссия с выводком уподобившихся ей монстрят. Т.е. одно дело, когда гос-во – хладнокровно-безразличное чудовище со своими природными интересами, и совсем другое – когда одержимый кровожадный уголовник.
Отбросим иллюзии: и у вполне нормального современного гос-ва случаются эксцессы. (Несколько сотен человек из высшего руководства и спецслужб США только за 11 сентября заслуживают квалифицированной публичной казни.) Другие гос-ва тоже порой пренебрегают правилами приличия и даже законами. Но – некоторые, но – иногда, но, как правило, не по отношению к собственным гражданам. И такие эксцессы всегда могут быть вскрыты и расследованы, а виновные в них несут наказание. А это государство пренебрегает законами и приличиями почти всегда и почти со всеми; для этого гос-ва отрицание законов, права и приличий – норма, а виновные в гос. преступлениях наказания не несут, поскольку само гос-во не считает, что они нарушили закон.
Да, гос-ва играют в игры, и игры эти порою жестоки (те же войны). Но редко какое из гос-в способно со столь идиотической серьёзностью игру воплотить в реальность, всерьёз уничтожать тех, кем играешь. Это подобно тому, как если бы шахматист буквально стал есть фигуры с доски. Это гос-во – тяжёлый идиот-уголовник, свои "понятия" претворяющий в жизнь, не устраняющий неугодных (играючи), но съедащий их, причём публично, не понимающий разницы между формальными игровыми конструктами и реальной жизнью реальных людей.
Да, любое гос-во построено на неравноправии гос. машины (которой делегировано право на насилие), гос. чиновника и гражданина; любое гос-во так или иначе применяет манипуляции сознанием граждан, общественным мнением и настроением. Но только это гос-во применяет уголовные механизмы манипуляции, и только оно строит иерархию отношений гос-ва и гражданина, как строят её в уголовном мире. ]
*
Нельзя сказать, что уголовным было в этом гос-ве всё до мелочей, но системное, сущностное было именно уголовным. Психология, повадки, привычки, реакции на события и даже на слова собственных граждан – это реакции уголовника.[
Хотя и внешняя, атрибутивная сторона имеет немалое значение. Кто был на знамёнах этого гос-ва, кто составлял пантеон его героев, чьи имена оно увековечивало? – это разбойники и смутьяны, гос. изменники и цареубийцы, изуверы и кощунники, а то и просто бандитская шушера. И ничто не мешает сегодня воспринимать эти безчисленные истуканы, эту воровскую топонимику и бесовскую символику как наколки на теле страны (надо ли говорить, какое значение им придают в уголовной среде?), и сводить их гос-во категорически не желает, а если делает это, то под безпрецедентным нажимом, когда становится совсем уж неприлично не отказываться от них, т.е. когда возникнет вероятность, что его поймут, что оно выдаст себя.
В этом же ряду партийные псевдонимы, клички, "погоняла" – эта неотъемлемая часть уголовного мира. Даже топонимика страны осквернена не собственными именами ублюдков, но их партийными кличками. Да и многих ли мы знаем под их собственными, данными при рождении именами? А вот "погоняла" все на слуху, точнее, на табличках. ]
Что отличает уголовника от нормального человека? Совершенное презрение к человеческой жизни, свободе, чести – ко всему, что составляет
достоинство человека; презрение к
правам другого человека, к неприкосновенности личности, к собственности, к закону вообще – т.е. ко всему, что составляет панцирь, каркас цивилизации. Уголовник – это человек, противопоставивший себя цивилизации, поставивший её устои, правила и ценности ни во что.
Подобие уважения уголовник питает только к правилам своей уголовной корпорации ("понятиям") (потому как даже нечисти свойственно чувство сообщности) и к тем, кто заведомо сильнее его или хотя бы равен ему (т.е. к тому, кого нельзя безнаказанно убить, ограбить), т.е. к большей или равной силе (но это не собственно уважение, а опасливость, страх).
Так и это государство построено на
отвращении к праву и
отрицании закона.
Кроме закона, это гос-во бесовски, утробно ненавидит свободу: cвободу слова, выбора, собраний, печати – все виды и проявления свободы. Эта власть на дух не выносит свободных людей (с их инстинктами). Она понимает и уважает только своеволие и право сильного (а регулятором отношений между сильными выступают "понятия").
Для уголовников ложь, обман, "кидок", "разводка" – это естественное состояние, образ жизни, скучная повседневность. Даже так: ложь – это естественная форма существования сознания уголовников. Так что едва ли нужно удивляться нескончаемому потоку лжи, извергаемому этим гос-вом; ложь – природное свойство речи его.
[
Техника запудривания мозгов жертве, отвлечения внимания, переключения сознания отработана ими до мелочей, потому как это один из основных способов "обработки лоха". С этой позиции несколько иначе, чем принято, можно взглянуть на то, какое безпрецедентное внимние уделяло и уделяет это гос-во вопросам идеологии и гос. пропаганды. ]
Уголовники не только не понимают значения искусства, науки, культуры в широком значении, но не понимают даже частностей, т.е. аспектов практических, экономических, военных, репутационных, исторических.
[
Нет, по инерции культурка поддерживалась со времён убийства Империи: "Зачем-то это надо". Люди были, традиции какие-то. "Мы же гос-во? Так принято, пусть будет." А традиция была столь инертна, а культура русская столь велика, что дожила даже до нашего времени. Раньше они во всём этом видели только инструменты пропаганды и агитации, идеологического оболванивания. Сегодня их волнуют только два вопроса: "а это респект?" и "сколько денег?" ]
Другой аспект – "понты" перед Западом, перед нормальными гос-вами, в среде которых они желали быть приняты на равных. Та самая наружная "респектабельность" (Западом воспринимаемая сквозь смех и презрение), которая для них неизмеримо важнее благосостояния народа, потому как народ – это "корова", "говядина", а респект –
"это вона чо, опа, большие люди уважают, за стол садимися". Отсюда беготня за научными приоритетами, ракеты за каждым пнём, космос, гастрольный балет и прочие
спортивные достижения.
[
О, спорт – это вообще "их всё": поди сыщи ещё такой понятный и доступный идеологический инструмент! Тут тебе и массовое зрелище, на котором можно погыгыкать и поулюлюкать лицам даже самым высокопосаженным, и никаких там подводных течений (фиг в кармане от деятелей культуры), и патриотизм можно подкачать: гимн да флаг, да всё такое прочее. Медальки можно собачьи посчитать, перед зарубежными коллегами погордиться (ага, для тех это предмет несомненной гордости). ]
И подобные вышеприведённым признаки можно перечислять безконечно. Но пора обратиться к иной теме.
*
Основной, базовый метод взаимодействия этого гос-ва с народом – криминализация всех сфер его жизни, поощрение общества на преступное, девиантное, беззаконное поведение, на денормализацию отношений внутри социума. Всё, абсолютно и без исключений в сфере отношений государства с обществом и частными лицами направлено и призывает вольно или невольно к нарушению гражданами закона, всё служит к тому, чтобы гражданин переставал быть чистым, порядочным и законопослушным. [
Начал было подбирать примеры, но понял: их число безконечно. Нет такой сферы общественной жизни, из которой нельзя было бы этих примеров взять; измарано всё, все точки соприкосновения государства с обществом и отдельным человеком. ]
По всему фронту соприкосновения с гражданами гос-во поощряет и провоцирует нечестность, подталкивает к преступлению, буквально вынуждает его совершить, чтобы гражданин "облегчил" тем себе жизнь (а гос-ву дал несложную возможность, когда это понадобится, взять гражданина за кадык). Т.е. гос-вом намеренно создаются такие условия, при которых гражданину было бы
удобней, выгодней, естественней (в такой среде) нарушить закон, чем его придерживаться, исполнять. (Это прямое подражание тому, как уголовники повязывают соучастием.)
Да, у этого гос-ва множество писаных законов, и отношения между двумя массивами - гос. чиновниками и народом - должны чётко и однозначно регулироваться именно ими. На деле же между гос-вом и гражданином не частокол закона, а тонкая липкая плёночка "понятий". Кто из граждан более "понятлив", тому и жить проще. И гос. служащий тем более успешен, чем более "понятливы" его подопечные "из народа".
Всеми своими действиями совроссиянское гос-во даёт гражданам знать, что закон хоть и писан, но это что-то лишнее, необязательное, что закон – это "бумага стерпит", "мало ли что написано", "жизнь богаче"; что пусть лучше всё будет "по-свойски", пусть лучше "все всё понимают" (т.е. всё будет "по понятиям"). Т.е. гос-во ведёт себя именно как уголовник, для которого нет законов, для которого закон не писан, а коли писан, то не читан, а читан, то не понят. Все стороны жизни это гос-во стремится вывести из области права и ввергнуть в клоаку "понятий".
Множество граждан попадается на эту удочку. Вследствие чего система отношений гос-ва и гражданина, взамен нормальной, приобретает иную конфигурацию:
1. Гражданин, зная, что у него что-то не в порядке, что-то нечисто, становится уязвим, т.е. податлив, покладист, он теряет волю к сопротивлению при столкновении с гос-вом, т.е. не только забывает о своих правах, но и теряет внутреннее право на сопротивление.
2. Гос-во знает, что любого без исключения человека можно взять за горло и прижать к стенке (у любого в шкафу свои скелеты, стоит их только захотеть найти), и потому нисколько не стесняется граждан (обделывая свои делишки), не боится, что его спросят за грабёж и воровство, потому как некому спрашивать, когда у всех граждан рыло в пушку, когда чистых перед законом попросту нет.Гос-во делает всё, чтобы гражданин был перед ним хоть в чём-то, но постоянно
виноват, чтобы жил с непроходящим ощущением вины, а значит – со страхом разоблачения, а значит – не смел и даже боялся смотреть на окружающее трезво, взглядом честного независимого человека, т.е. не дерзал оценивать происходящее вокруг с позиций свободного, т.е. изначально занимал даже в разуме своём положение зависимого, подчинённого, раба.
Зачем это гос-ву? Да затем, чтобы люди в массе своей не дерзали осознать, а осознав – сформулировать и высказать, что гос-во это – уголовное. Затем, чтобы все граждане подчинились его уголовным порядкам и "понятиям", т.е. признали его право безнаказанно грабить, убивать и насиловать граждан, чтобы все уподобились ему и приняли как должное его требования, чтобы не вспоминали даже, что возможно гос-во нормальное, здоровое, чтобы не задумывались, зачем вообще существует гос-во, за чей счёт и ради кого оно живёт, как и кем управляется и т.д. и т.п.Это гос-во, как уголовник, "разводит лоха": делает всё, чтобы тот "признал, что неправ", начал оправдываться и защищаться, вместо того чтобы просто заявить, что перед ним – уголовник, с которым нет и не может быть не то что никаких дел, но и разговора, потому как порядочному честному человеку просто
не о чем говорить с уголовником, у него нет и не может быть точек соприкосновения с ним.
Гос-во терпит, приветствует и поддерживает только то, что типологически ему сродно, т.е. мошенничество и воровство, насилие и вымогательство и т.п. Главное, чтобы это не было направлено против власти, а ещё лучше, чтобы гос-ву от этой
деятельности что-нибудь перепадало, чтобы и его агенты от этого кормились.
В этой системе
хорошо тем, кто уподобляется гос-ву, кто ведёт себя, как уголовник, но ни в коем случае не противостоит гос-ву; он признаётся этим гос-вом "своим", "социально-близким", он успешен во всех своих начинаниях и имеет максимум шансов избежать наказания за практически любое преступление. Если же он при этом ещё и
делится с кем надо, куда нужно
заносит – у него развязываются руки на совершение какого вздумается преступления – гос-во его не осудит. Единственное, что ему не позволено, – это
хапнуть не по чину. Если же при всём при этом он является чьим-либо
родственником или
"лицом национальности", каким-нибудь кавказиатом, – жизнь его предстаёт волшебной сказкой, ему даже позволяется убивать практически безнаказанно. А вот
плохо в этой системе тем, кто апеллирует к закону или хотя бы намекает на существование законов, – таких бьют больно и часто, порою до смерти.
Удивительно ли, что в этой системе, как и во всякой уголовной среде, чрезвычайно усиливаются и размножаются (возрастая на крови и поте русских) этноуголовные сообщества, этнические мафии и кланы, спаянные не только интересами, но и родоплеменной зависимостью.
[
Возникает вопрос: а кто же тогда суть натуральные, осуждённые уголовники в таком государстве? Как это кто?! – "Социально-близкие", которым повезло немного меньше, чем дорававшимся до власти, – не в той группировке оказались, не тем дорожку перешли. Как ещё уголовникам друг друга сажать, как не по результатам внутренних "разборок": кто проиграл – тому на нары.
Впрочем, о "социально-близких" всё давно сказано; надо лишь уточнить: социальная близость натуральных уголовников и этого государства обусловлена генезисом государства именно от уголовной идеологии и практики большевизма и характером всех его агентов – от высших эшелонов власти до местных чиновников и участковых полицейских.
* Конечно, попадают в заключение и люди несчастные, заблудившиеся, случайные (гос-во-то гребёт без разбора), и сознательные противники уголовного гос-ва и др., всех случаев не упомянешь. ]
Гос-во и поддерживает эту систему всеми средствами, от законодательных до пропагандистских. Оно
пропитывает общество уголовщиной, лагерным духом. Всё общество, по задумке гос-ва, должно проникнуться уголовными "понятиями".
Тут всё: и процент отбывших наказание (т.е. узнавших о "понятиях" не понаслышке) среди граждан страны, и доля оправдательных приговоров, стремящаяся к нулю, и абсурдность всей сферы правоприменения, и отношения гос. агентов к гражданам вообще, а к "простым" гражданам в особенности, и отношение к собственно-уголовной среде, терпимость к ней, а порою и поощрение, лояльность ко всем видам преступности в теле самого государства, среди его служащих, и поощрение мошенничества и воровства во всех сферах жизни общества, и потакание зарубежным уголовникам и т.д. и т.п.
Достаточно сравнить, как власти относятся к
уголовщине (как
их СМИ уголовщину комментируют, какие сериалы
их телеканалы про уголовщину показывают, какие песенки и в каких количествах крутят на "Шансоне" и т.д. и т.п.), и как – к
сопротивлению уголовщине, как строят отношения с теми, кто уголовщину
давит (Грузия, даже Украина); как относятся к гражданам законопослушным ("лохам") – и как ко всем разновидностям "нелоховских" проявлений (с одобрительной улыбкой в адрес всех разновидностей жуликов и воров).
Они отдают под суд тех, кто сопротивляется уголовникам, кто пытается противостоять уголовному типу отношений в обществе, кто хотя бы всерьёз требует соблюдать закон (ага, щас!
не для них закон писан, а для "лохов": весь народ для них – "лохи", "фраера", "говядина").
Разумеется, наихудшее отношение в этой системе к хозяевам дома: уголовников корёжит от одного только слова "русский". Они ведь понимают своё положение, а потому не только живут за счёт порабощённых хозяев, но и стремятся постоянно демонстративно их унижать, оскорблять, "место указывать".
[
Есть у уголовников такое понятие, как "корова", – человек, которого берут с собою в побег и которого съедают на полдороге. Так вот русский народ для этого гос-ва – "корова", т.е. люди, которых можно не только доить, но и есть; большевистские уголовники использовали русских именно в этом качестве - жрали, как только нужда припирала, и сейчас при малейшей трудности русских ведут на бойню без малейших сомнений. ]
Чем же на такое отношение может ответить народ? Только безразличием, апатией. Он же понимает, что уголовщина – это противоестественно, это извращение, отклонение от социальной нормы, вызов, отрицание и противостояние ей. Если даже эта ненормальность не осознаётся, она непременно ощущается, бьётся в подсознанье, требует выражения. Именно отсюда проистекает нескончаемая
депрессия русского народа, вынужденного жить под прессом девиантного государства. Отсюда и алкоголизм, и наркомания, и самоубийства, и сектантство и т.д. Отсюда и парадоксальная
лень одного из трудолюбивейших народов на земле.
[
Яснейшим показателем этой непрерывной депрессии служит пресловутая производительность труда. Ну какая может быть производительность, когда работаешь не то что не на себя, а – на воров, убийц, шулеров, мерзавцев, мздоимцев, хапуг, короче – на подонков человеческих; когда живёшь в непродышной атмосфере мерзости, страха, отвращения, когда воротит от одной мысли о том, кто именно и как пользуется результатами твоего труда.
А то ещё в последние 20 лет уголовники захотели "шика", захотели уже не в Ялту, не "машину с магнитофоном и костюм с отливом", а в Майями, на яхте, в Versace и с "айфоном". Ну, и девок помоложе, а вискарь постарше. А то как же: золота полон рот, все пальцы в рыжье, цепура как сосиска – а респекта нет. А хочется. Не проблема, купим. "Бабло побеждает зло." "Типа, надо ещё больше бабок!" "Чё-то они мало работают. Народ! Надо больше работать!" – а русские не хотят, так, еле-еле, только чтобы на плаву держаться. Потому что не для себя.
Тогда уголовники везут азиатов, полагая, что те станут работать лучше (или эффективность их труда будет выше; ну, урки они и есть, история не для них писана, да и вообще наука – это для "лохов"). А те не работают лучше, потому что ничего не умеют и обучиться ничему не способны, чему доказательством их обиталища, которые они за тысячи лет проживания на одном месте не смогли даже прибрать, не то что отстроить да до ума довести. ]
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
